Несколько месторождений серы находилось еще в стадии разработки. Открытое в 1926 г. в Гаурдаке (Туркмения) богатейшее месторождение с содержанием серы 20 % расположено в 55 км от ст. Чаршанга и связано с ней автодорогой [387]. В соответствии с постановлением СТО от 4 июля 1932 г. [393] (конкретизированном в приказе по главному химическому управлению НКТП от 3 июля 1933 г.) и была начата постройка серного завода на 40–50 тыс. т/год.

Алексеевское месторождение серы расположено недалеко на восток от Самары (ст. Алексеевская), и выявленные запасы позволили планировать завод на выплавку 20 тыс. т/год. В 1932 г. метод извлечения серы из руд с содержанием от 6 до 18 % еще не был ясен [387].

Не менее активно работала промышленность и над выпуском газовой (попутной) серы на медеплавильных комбинатах. В 1932 г. на Калатинском комбинате действовала опытная установка на улавливание 2 тыс. т серы в год и строился большой завод на мощность 40 тыс. т/год с пуском во втором полугодии 1933 г. (пуск не состоялся). На вторую пятилетку намечался к 1937 г. ввод в строй производств газовой серы на трех комбинатах: двух в Свердловской обл. (Красноуральском и Ревдинском на мощность 80 тыс. т/год каждый) и одного в Челябинской (Карабашском на мощность 40 тыс. т/год)…

В общем, производство серы, нужной армии для выпуска иприта и не очень нужной в таких масштабах стране (резиновая промышленность, выпуск пластмасс), было обеспечено. Перечислим те пять заводов, на которых к началу войны был налажен выпуск комовой серы для обеспечения военного производства иприта: Чангырташский, Гаурдакский, Шор-Сунский, Каракумский и Алексеевский. Эти производства оставались в мобилизационном резерве страны также и долгие годы после войны [431].

А вот сами накопленные сверх всякой меры запасы серы проявили себя в начале XXI века на юге Краснодарского края. Именно там, в Темрюкском районе, на косе Чушка, ОАО «Порт Кавказ» начало грузить на морские суда изъятую, наконец, после ревизии 2001 г. из государственного резерва избыточную серу. Грузят без соблюдения экологических требований – на радость зарубежным потребителям, на горе жителям этого бывшего райского уголка и азовской рыбе. Из Росрезерва исчез и еще один вид сырья для изготовления иприта – этиловый спирт (по состоянию на 2006 г. из 41 советского завода по выпуску этилового спирта с российской пропиской в работе осталось лишь восемь). А вот поваренная соль в резерве осталась – не для иприта, а для иных – очевидных – надобностей.

Судьба серы неотделима от судьбы мышьяка. Без мышьяка немыслимо обеспечение выпуска не только люизита, но также адамсита, дифенилхлорарсина, дифенилцианарсина, дика, пфификуса [74]. Независимость от зарубежных поставок мышьяка, который импортировался на рубеже 20–30-х гг., достигалась очень драматично. Это была длительная и методичная осада.

Еще в октябре 1925 г. в одном из первых докладов Я. М. Фишман, только что возглавивший вновь созданное ВОХИМУ, потребовал «указать ВСНХ на необходимость неограниченно максимального усиления добычи мышьяка». Дальше все покатилось по этой колее. Так, в сентябре 1927 г. армия озаботила сектор обороны Госплана тем, что имеется разрыв в производстве мышьяка (0,8 тыс. т/год вместо необходимых 3,5 тыс. т). В октябре армия поставила в моботделе НКФ вопрос «о необходимости накопления мобилизационного запаса мышьяка». В январе 1928 г. химико-научная секция «общественного» ОСОАВИАХИМа вдруг заинтересовалась «необходимостью дооборудования Кочкарского рудника» (нынешний город-завод Пласт, Челябинская обл.). В апреле ВОХИМУ обратил внимание РВС на «отсутствие обеспечения заявки НКВМ мышьяком, о необходимости развертывания работ и использования Кагызманских месторождений» (это уже был мышьяк дружественной Турции). В июле армия указала МПУ на проблему «критического положения с производством мышьяка в связи с затоплением шахты на Кочкарском месторождении». В ноябре армия напомнила моботделу Главхима о необходимости предусмотреть накопление мобзапаса мышьяка и серы. В декабре 1928 г. этим же вопросом армия озаботила экономическое управление ОГПУ. В 1929 г. «мышьяковая осада» продолжилась. В январе ВОХИМУ вновь информировало экономическое управление ОГПУ, что добыча мышьяка не производится (после таких толчков дела пошли уже двойной тягой: ВОХИМУ-ОГПУ). В марте на совещании в МПУ «ВОХИМУ вновь констатировал необеспеченность мобзаявки серой, мышьяком». Эта же необеспеченность по сере и мышьяку констатировалась в августе в письме из Штаба армии и РВС в адрес начальника Главхима. В начале октября военные химики информировали сектор обороны Госплана «об отсутствии мероприятий по разработке мышьяка на Кочкаре и Кагызмане и об отсутствии обеспечения мобзаявки». А в конце ноября «на заседании секции обороны Комитета по химизации при СНК был поставлен в полном объеме вопрос о добыче мышьяка. Констатировано полное отсутствие мероприятий по развертыванию добычи мышьяка и разведке новых мышьяковых месторождений…»