Однако я хотел бы остановиться еще на одном аспекте: 45 американцам была присуждена Нобелевская премия в области экономики, но мы все равно переживаем экономический кризис, от которого страдают прежде всего американцы и их союзники. Из своего опыта могу сказать, что ни один американский ученый, с которым мне приходилось встречаться, на мой взгляд, не отличался особой компетентностью в науке. Я говорю об этом, невзирая на то, что в 1994 году нью-йоркский Университет Albany присвоил мне звание honoris causa (почётный доктор – Прим. ред.) по физике[26], организовав по этому случаю торжественную церемонию в Зале заседания парламентских групп в Риме.

Однако здесь дело не в стремлении США к превосходству, а в подчиненной позиции других стран, ищущих поддержку. Речь идет не о политике принуждения со стороны США[27], а о глупости других государств, Италии в том числе (в меньшей степени – Франции), которые завели такие традиции.

Тем не менее, началось языковое противостояние: у английского языка в мире стали появляться соперники. Предпринимаются попытки вернуться к эсперанто, который понимают все, и которым я тоже владел в молодые годы. Это приятный язык. Сегодня подобную линию проводят и в политике: некоторые партии борются за право вернуться к своей языковой культуре. Использование английского языка остается исключительно коммерческим вопросом. Качество языка зависит не от ареала его распространения, а от богатства культуры, которой он принадлежит.

Средства массовой информации – это главный бизнес США. В частности, интернет и киноиндустрия обеспечивают финансирование всех остальных сфер в Калифорнии. Все средства, получаемые за пользование интернетом в мире, перечисляются домену Калифорнии. Даже контроль над банковскими переводами (за исключением китайских переводов внутри Китая и российских по России) осуществляет федеральная полиция США.

С того времени, как после Второй мировой войны культура стала заложницей США, не было сделано ни одного научного открытия во благо человека. Продолжительность жизни зависит от благосостояния. Например, раньше хороший рис (или мясо, картофель, обувь, одежду) найти было нелегко, а в наше время его в любом количестве можно купить в любом магазине[28]. И все это благодаря предпринимателям, которые умеют работать и снабжают качественной продукцией. Они зарабатывают и при этом обеспечивают благополучие, привносят гигиену в различные области (от уборки дома до приготовления пищи и т. д.), сокращая количество страдающих от голода, жажды и болезней[29].

Недавно мне довелось провести несколько дней в центре Милана. Там, конечно же, царят технологии, мода, новинки, идеи, которые потом появляются в Пекине, Лондоне и других городах. В Милане все делают превосходно. Неделю назад состоялся показ высокой моды[30]. По этому случаю в город приехало много молодежи из разных стран, в основном из Китая и Японии. Таким образом я увидел этих молодых людей, которые занимаются производством очень многих вещей: очков, носков, пластиковых часов и прочего. Их язык такой же, как у молодежи из других стран, он весь пестрит кибернетически-компьютерно-интернетовской лексикой. Возникла иная вселенная внутри иного знания, в котором, по сути, нет места тому реальному миру, где живет человечество. Даже когда они едят или пьют, то делают это внутри нескончаемого «реалити шоу». И даже те, кого это могло бы и не интересовать, фактически обусловлены данным типом реальности.

Таких своего рода «подсаженных» молодых людей достаточно много, и они постоянно находятся на начальном этапе развития: они не зарабатывают и ничего не реализуют, постоянно куда-то бегут, при этом мнят из себя невесть что. Можно было бы назвать их «сбитыми с толку». Как если бы их листья и цветы не имели связи с корнями, благодаря которым они могут существовать или не существовать: у них нет связи с собственным внутренним миром. Молодые люди кажутся жизнеспособными, и хочется верить (по проекции), что у них появится эта связь, то есть возникнет единство действия. А пока они