– Ладно, Макс, пошли отсюда – посидим где нибудь.

– Ты видел, как она на тебя смотрела? Вы, шизики, так и притягиваете себя друг к другу. – Очень смешно, Макс. Даже смешнее, чем обычно. Чувствуется, что ты набрался опыта, присматривая за местными девушками.

– Зато Егор мне рассказал, что ты не особо в этом деле преуспел.

– Когда это ты успел поговорить с Егором? Он же едва появляется на людях.

– Идём присядем – я тебе кое-что расскажу.

Мало что в этом месте могло меня мотивировать вообще хоть на что-либо, но идея покинуть данный тоннель была одна из тех немногих, которую я готов воплощать в реальность чуть ли не вприпрыжку. С каждого края нашего подводного комплекса были такие тоннели, длинной примерно в 20 метров и изогнутые на 90 градусов. Помимо этих 4, было ещё несколько прямых тоннелей, соединяющих отдалённые части комплекса между собой. Некоторые из этих тоннелей были металлические (цвета железа, с небольшими иллюминаторами); но большинство подобно тому, где мы сейчас находились – были почти целиком стеклянные, с не слишком широкой полоской с лампочками на потолке. Я не знаю, насколько здесь глубоко, но вода выглядела абсолютно чёрной; не было видно даже рельефа морского дна. Никому из нас не доводилось видеть обитателей этой морской пучины, но редкое подрагивание стекла от некоего проплывающего мимо глубоководного гиганта только добавляло жутковатости и без того этому не особо симпатичному месту. Жилых мест было меньше, чем фактическое население подводного городка, поэтому людям приходилось проводить большую часть дня вот в таких вот местах. А дни здесь проходят дольше, чем мы привыкли: при жизни без дневного света человек перестраивается с 24-часового на 48-часовой цикл. Естественно, я был рад покинуть этот тоннель, пускай и понимал, что надолго нам это сделать не разрешат.

Мы вошли в маленькую комнату, полностью обшитую толстым решётчатым материалом, похожим на нержавеющую сталь. В комнате было 3 металлических ящика, которые использовались в качестве стола или стула – в зависимости от ситуации. Усевшись почти напротив друг друга, я уставился на решётчатую стенку. Несмотря на её холодный цвет, после многочасового разглядывания морской пучины, цвет стены казался достаточно тёплым и внушал чувство надёжности.

– Я тебя не отвлекаю? – с сарказмом спросил Макс.

– Ну так что ты разузнал от Егора? Колись уже, заинтриговал!

– На тебя это место как-то неправильно влияет. Поделись секретом, как ты можешь чуть ли не одновременно быть заинтригованным, и в то же самое время проявлять безразличие?

– Излишки профессии. Так, что насчёт Егора и его исследований?

– Ты смотри, действительно адепт журналистики, профессиональная чуйка работает. Но, как обычно, не совсем правильно, – немного посмеявшись со своей же шутки, Макс продолжил, – Егор принимает участие в разработке некого секретного проекта, который был не завершён на суше.

Проект изначально, вроде, был частный, но, предвидев возможную угрозу…

– Но явно не в виде зомби.

– Да, наверное… В общем, проект начало финансировать правительство; и откуда у проекта на самом деле растут ноги, теперь уже вряд ли кто-либо сможет узнать.

– Эй, вы! – неожиданно сбоку от нас открылась дверь и оттуда вошёл Том.

– Что вы там шепчитесь вдвоём, давайте идите к нам, поболтаем все вместе! К тому же, у нас есть вакханки!

Что ж поделать, светить, что у нас может быть какая-то особая информация, не особо хотелось ни мне, ни Максу. Мимолётно переглянувшись, мы окончательно убедились, что придерживаемся единого мнения по данному вопросу. Так что пришлось подниматься и, с лицами, излучающими энтузиазм, идти в соседнюю комнату. Правда, шли мы всё равно не торопясь. В этом месте некуда торопиться.