Беленькая считает: если детский способ восприятия утрачен, то надо много сил, творческой энергии, времени потратить, чтобы заново создать у подростка, юноши или взрослого человека способность чувствовать художественное слово, эмоционально и непосредственно воспринимать и переживать прочитанное, реагировать на него: радоваться радостями, страдать страданиями литературных персонажей. Корней Чуковский по этому поводу писал: «Человек… не прошедший через эмоциональную выучку, навсегда останется душевным уродом, как бы ни преуспевал он в науке и технике. При первом же знакомстве с такими людьми я всегда замечал их странный изъян – убожество их психики, их тупосердие».

Мне вспоминается вычитанный из «Литературной газеты» случай. Учительница читала вслух детям «Муму» И. С. Тургенева. Уже ближе к концу, когда чтение дошло до момента гибели собачки, она услышала всхлипывание мальчика, сидящего за последней партой. Подошла к нему, спросила, почему он плачет. Услышав ответ «Собачку жалко», она стала журить мальчика за то, что он принял гибель собаки за правду: «Ведь это всё придумал писатель – а ты поверил». И далее она стала объяснять детям, что художественная литература – это плод фантазии писателя, и верить в правду того, что написано писателем, не надо. И добавила: «Вам, ребята, надо уметь отличать литературу от жизни. Для этого вы и учитесь в школе».

Как видим, «наивныйреализм» признан учительницей за недостаток читательского восприятия как показатель низкой читательской квалификации, которую надлежит развивать, поднимать, улучшать и доводить до понимания специфики художественной литературы. Такого рода убеждение принадлежит не только этой учительнице. «Наивный реализм» в наши дни стал изгоем в сфере литературного образования. Литература в школе из искусства превратилась в научную дисциплину «литературоведение», цель которого – освоить законы искусства, отличные от «правды жизни». Так, литература оказалась выключенной из системы воспитания и стала предметом исключительно образования, как физика или химия. Вершители образования и сами учителя забыли, что литература не научный предмет, а искусство, которое познается через сопереживание. Если нет сопереживания, то нет и знания. Выработанное в школе через литературоведческий анализ отвращение к литературе закрепляется в учениках на всю жизнь. О воспитательной роли при такой системе освоения литературы говорить не приходится.

Модель чтения, узаконенная в нынешнем образовательном стандарте, конечной целью ставит, чтобы ученики знали название произведений, входящих в школьную программу, запомнили авторов, могли охарактеризовать особенности сюжета, композиции, выделить смысловые части текста, оценить роль изобразительно-выразительных средств, выделить авторскую позицию. Среди перечисленных и не перечисленных мной знаний и умений учащихся нет даже намёка на то главное, во имя чего создаётся истинная литература, – художественного постижения глубинного смысла человеческой жизни, воплощенной в произведение. Нет способности читателя «заражаться» чувствами, вовлекаться в размышления над действительностью и психологией людей и тем самым осознавать себя человеком и адаптироваться в социальной среде.

Погружаясь в книгу, читатель получает возможность, которую не даёт ему реальность: в одной жизни пережить множество других жизней, представить себя самого в разных обстоятельствах, испытать не испытанные ещё состояния любви и ненависти, милосердия и искушения, победы и поражения и тем самым получить опосредованный жизненный опыт, чужую жизнь соединить со своей. Ученик, как и всякий растущий человек, ищет ответа на вековечные вопросы: как быть счастливым, как найти свое место в мире, как отличить правду от лжи, добро от зла, в чем смысл и предназначение человека. Однако в большинстве случаев школьники ищут ответа где угодно, но только не в великой литературе, не осознавая, что в ней-то они как раз более всего нуждаются. И потому они часто оказываются в состоянии опустошения, обособленности, душевного хаоса. Сказанное не означает, что литературоведческие знания, получаемые детьми в школе, бесполезны. Понимание художественных особенностей литературных произведений – важный аспект, но он не должен затмевать жизнетворческую сущность искусства.