***

МИХАИЛ ВОРОНОВ

Я просто в шоке с нее! Что творит эта блаженная?!

Вне себя от бешенства я настигаю ее в два прыжка. Сгребаю в охапку.

- Ох… отпустите! – сдавленно пищит она. – Живот… живот зажали!!!

Чуть ослабеваю объятия. Черт, какая она хрупкая! Кости да кожа одна! Чуть надавишь и переломать ее можно. И вот это нечто собралось мне ребенка вынашивать! Кого она родит мне? Рахитика?

- Куда помыкалась? – рычу на нее, не выпуская из своих объятий.

Сердце ее колотится бешено. Это вообще нормально? Сейчас ребенка потеряет от переизбытка кислорода!

Я беру ее на руки. Она сопротивляется, а потом покорно повисает на моих руках. Ну хоть угомонил парнокопытное.

Поднимаюсь на последний этаж на лифте прямо с нею на руках. Она закатывает глаза, в обмороке что ли?

- Овечкина! – строго зову ее.

Моя рука на ее тощем мокром заду. Хмм… сама туда легла, я не специально. Не специально, сказал!

- Кристина! – думаю, что зову ее еще строже, но голос мой сиплый, срывающийся.

Захожу в квартиру, несу чудо-юдо в спальню. Угу, на свою кровать. Точно грязного, ободранного котенка, подобранного на мусорке. Впрочем, там я Овечкину практически и подобрал.

Хватаю стильный клетчатый плед. Закутываю ее с головой. Пледу – хана, Овца грязная и мокрая, но я об этом сейчас не думаю. Надо ее отогреть. Срочно. Иначе воспаление легких.

Бегу в ванную. Я редко пользуюсь джакузи, в основном принимаю душ, а домработница убирается с утра пораньше, так что ванная стопроцентово чистая. Я затыкаю слив пробкой и открываю горячую воду.

Возвращаюсь к девушке.

- Кристина! – тормошу ее. – Раздевайся!

- Не надо… жалобно ворочается ее язык. – Михаил Захарович, я не буду с вами заниматься этим.

- Чем ты не будешь заниматься?! – злюсь я. – Ты мокрая и грязная! Я тебе ванну набрал!

Щеки ее немного розовеют. Глаза на мгновение вспыхивают зеленым. Красивые – отмечаю я про себя. Колдовские. Тьфу, что за черт! – трясу головой и дергаю плед, чтобы развернуть ее.

- Давай, Кристина, соображай быстрее! – рычу на нее.

- Не буду при вас раздеваться! – артачится снова тупая овца.

У меня аж зубы скрепят от злости. Хватаю ее в охапку и отношу в ванную. Там все парит от горячей воды.

Не хочет раздеваться, значит примет ванную прямо в одежде.

- Что вы делаете? – взвизгивает Кристина, когда я кидаю ее в горячую воду.

- Грею тебя, дурочка!

Кристина несколько мгновений блаженствует в теплой джакузи, а потом на ее кукольном личике проявляется гримаса ужаса.

- Я беременна! Мне нельзя в горячей воде быть!

Я в крайней степени злости. Мечтаю утопить ее прямо в своей итальянской сантехнике.

21. Глава 21

МИХАИЛ ВОРОНОВ

Выхожу из ванной, оставив Овечкину мокнуть в джакузи. Лучше принесу ей полотенце, чем буду выслушивать тупые бабские капризы. Надо ей? Пусть встает и моется под душем сама! Еще не хватало, чтобы я ее намывал!

Надо остыть. Иду на лоджию, достаю из тайника пачку сигарет. Да, знаю, дико вредно, но мне сейчас необходимо забить чем-то стресс. Почему мужики убивают баб? Вот таких как Овечкина, неимоверно бесячих, только и делать, что закапывать! Ужасно бесит меня, дура набитая!

Еще она ребенка собралась мне рожать! С такими мозгами!

Сделав несколько затяжек, оборачиваюсь на шум. Овечкина стоит у балкона, замотанная в мое полотенце. В мое!!! Я – жутко брезгливый. Я полотенце-то меняю после каждого купания, а она нет – моим использованным обернулась!

- Это мое!!! – ору на нее, яростно туша недокуренную сигарету об пепельницу.

Кристина вздрагивает. Дверь, ведущая в лоджию распахнута настежь. На улице продолжается дождь и ветер. Смотрю, как ее влажная кожа идет пупырышками. Ее волосы тоже мокрые. Большая капля срывается с локона и прочертив дорожку по ее груди срывается под полотенце, там, где скрываются ее полушария. Неполная упругая двоечка. Млять!!! Я сглатываю. Гоню от себя дурные неуместные мысли.