Но кому мог понадобиться блокнот, ведь искали, скорее всего, именно его. Все ее приключения начались тогда, когда она получила посылку. Пролистав еще раз страницы дневника, взгляд девушки зацепился за символ: цветок лотоса, с усеченной пирамидой и изображением глаза внутри. Над пирамидой треугольник. Это был знак Шамбалы.

Именно такой рисунок был выгравирован на кольце того парня, который бегал за ней в метро! Что ему было нужно?

Знак Шамбалы!

Если человек из метро носил знак Шамбалы, скорее всего, он хотел предупредить или принести важную весть. Так уже случалось раньше. С ее родителями. Но тот парень со шрамом… его лицо казалось знакомым, и Аня чувствовала опасность, исходящую от него…

Новые вопросы возникали один за другим и с каждым мгновением ей становилось сложнее выносить то положение, в котором она оказалась. Не выдержав больше потока своих мыслей, девушка направилась в кухню, чтобы сварить кофе.

Не спалось не ей одной. Женя сидел за барной стойкой и что-то набирал в смартфоне.

– Что не спится? – спросил он, не отрывая взгляда от экрана.

– Да, не могу уснуть. Несколько раз прочитала папин дневник и вопросов, кажется, не убавилось. Я совершенно не понимаю, что происходит и что мне теперь делать.

– Все будет хорошо, Аник. Что бы ни случилось, все к лучшему.

– Мне всегда удивлял и восхищал твой оптимизм.

– Это, дорогая, не оптимизм, а один из принципов моей жизни. – Женя откинулся на спинку сиденья и широко улыбнулся. Его улыбка всегда, что бы ни случилось, бодрила и поднимала настроение.

– Хотела бы я жить по твоим принципам, – с грустью сказала девушка, усаживаясь на высокий табурет.

– Так что тебе мешает?

– Не знаю… привычки. Мне удобно было жить так, как я жила. Всегда понимала, что будет сегодня, а что завтра. Была уверена в каждом дне. Мне было так надежно. Но все поменялось, когда появился… – она вдруг осеклась, испугавшись своих мыслей, и замолчала.

– Когда появился кто? – встрепенулся от любопытства Женя, уже предугадывая ответ. – Аник, ну же, договаривай, ты знаешь, что можешь мне доверять.

– Я знаю. Когда появился твой друг, Максим, дневник папы, тот парень со шрамом…

– А что же изменилось?

– Разрушился мой комфорт. Мой привычный мир. Мир, который я так старательно воздвигала вокруг себя, – от негодования девушка вскочила на ноги и стала стремительно мерить шагами комнату из стороны в сторону, активно при этом жестикулируя.

– А, может быть, ты воздвигала вокруг себя стены, Аник? Мир нельзя построить. Он просто существует, и ты существуешь вместе с ним. А вот самостоятельно построить можно только стены, ограждаясь от этого самого мира.

– Ты так думаешь?

– Я не думаю, всегда знал об этом. Вспомни себя в студенческие годы, Аник. Ты была веселой, бурлила жизнь, у тебя было много друзей. А сейчас живешь по расписанию, твои глаза горят только когда ты говоришь о работе, словно именно в ней и сосредоточена всё твое существование, хотя это не так. У тебя практически нет друзей, обо всех забыла. А еще зачахла. В тебе больше нет той жизни, которая была. Что стало с Аней, которую я знал?

– Ее больше нет, – она пожала плечами.

– Ошибаешься. Она все еще есть и всегда будет, просто ты сама спрятала ее ото всех, потому что испугалась быть собой. Решила стать такой, какой быть удобно. Удобно для других людей. Ты совершенно забыла о личных стремлениях, наплевала на свои принципы, чтобы стать тем, кем не являешься. Вот только я не понимаю зачем.

– Наверное, потому что так принято…

Женя громко рассмеялся.

– Принято кем?

– Не знаю, так все делают. Все мои близкие, знакомые, родители.