Где-то к десяти часам утра мы уже вернулись на каноэ в свою деревню. Весь оставшийся день мы обдумывали увиденное. Тем же вечером нашу группу навестило еще одно племя ачуар, проживающее в более отдаленной части леса. Разделив с нами трапезу, они продемонстрировали нам свои умения и рассказали об особенностях жизненного уклада. Я же все еще находился под впечатлением того, что увидел, поэтому предпочел остаться в своей хижине, пытаясь осмыслить и записать все то многое, что мне было открыто.

Я полагаю, тогда со мной случилось небольшое посттравматическое стрессовое расстройство[13]. Увиденное мною грядущее разрушение и все то, что мне предстояло сделать, чтобы реализовать свою миссию, были тогда еще выше моего понимания. Мой мозг был перегружен, я просто не знал, как справиться с таким гнетом. И хотя физически со мной было все в порядке, все оставшееся путешествие я был погружен в себя и безучастен ко всему вокруг. Многих ребят из нашей группы беспокоило мое состояние, но мне казалось совершенно неуместным делиться с ними своими переживаниями.

Много лет я размышлял и пришел к заключению, что обязательным условием полного принятия истины является искреннее желание человека избавиться от ложных убеждений. В современном же обществе далеко не все желают отказываться от фальшивых установок, к которым так прикипели. В этом смысле все действительно очень непросто. Но я стараюсь больше особо об этом не думать, ведь я не могу повлиять на точку зрения других людей. Моя главная цель – исполнить свою роль в этой истории. Тем не менее я уверен, что в мире многие уже усвоили свой жизненный урок и теперь стараются сделать все возможное, чтобы исполнить свое предназначение в этом невероятном приключении под названием жизнь.

По возвращении в Японию я навестил моего учителя по боевым искусствам, сенсея Сидзена Осаки, намереваясь рассказать ему о своем видении, о его роли в нем и о той подготовительной работе, которую мне надлежало теперь проделать. Конечно, он мог подумать, что я рехнулся, и отвернуться от меня, но я, несмотря на свои опасения, поведал ему все. О том, что мне суждено объединить боевое и целительное искусство, создав тем самым принципиально новое направление, которое станет простым и ясным путем к просветлению. Я спросил его, готов ли он встать на этот путь исследования вместе со мной.

К моему удивлению, идея привела его в восторг. До моего отъезда на Амазонку он повредил колено, что сильно мешало его тренировкам. С помощью сотай-го я помог ему восстановиться, после чего он тоже стал интересоваться принципами работы с человеческим телом.

Из ниспосланного мне на Амазонке видения я узнал, что в момент, когда я достигну на пути просветления достаточной глубины, мне откроется некое энергетическое поле, которое станет защитой от всякого злого умысла. Тогда же – объяснял я учителю – мы сможем практиковать все наши навыки боевого искусства без какого-либо усилия и даже лишней мысли, то есть, по сути, основой наших тренировок станет медитация.

Мы начали с того, что стали медитировать после сеансов сотай-го, которые мы по очереди проводили друг на друге. Оказалось, что в подвергшемся лечению теле остается особое чувство, которое нам, в конце концов, удалось вызвать в себе при помощи одной лишь медитации. Настроившись на это чувство, мы лечили друг друга без каких-либо физических манипуляций. Таким образом, практикуемое нами лечение освободилось от всяких техник. Медитируя, мы научились легко определять зоны болезненной тяжести в теле и, касаясь травмы лишь силой разума, освобождать ее от негативной энергии.