– Девочки, я в брюнетку не хочу. У меня сразу характер меняется, даже в парике. Стервой становлюсь. А я стерв не люблю.
– А кто их любит? Только недалекие мужики! Им кажется, что с такими тетками их жизнь веселей становится, а сами через год к своим бывшим женам жаловаться бегают.
– Ну, я же не стерва? – обиделась Лена. Она была брюнеткой с короткой стрижкой, и очень мягким характером.
– Ты у нас, Леночка, в душе блондинка! Это другая порода.
– А может, я все – таки, в парике похожу, без радикального изменения? – я заплакала. Даже не знаю, что на меня нашло. Усталость, нервы, чувство незащищенности от всей этой ситуации. Я сидела перед своими подругами и ревела в голос. Слезы лились, вспоминались какие-то старые, давнишние, обиды. Я не могла успокоиться.
На шум прибежал один из охранников, и с удивлением уставился на меня. Мои девочки стояли растерянные.
– Коньяку ей налейте, – нашелся охранник.
– Она его не пьет, – промолвила Лена.
– Ей надо.
Лёлька убежала к барной стойке, и щедро плеснула мне в стакан порцию коньяка.
Я попыталась влить в себя это лекарство. Зубы стучали о край стакана. Вдобавок от рыданий, у меня началась икота, как в детстве. Я пила маленькими глоточками, меня передергивало.
Лёля налила еще два стакана дорогого напитка, и отдала один из них Лене, один оставила себе:
– Девочки, за нас! Чтобы все это сегодня закончилось! – произнесла Лёля тост. Мы чокнулись, и залпом выпили.
На троих, напиток пошел хорошо. По всему моему телу разлилось приятное тепло, слезы высохли. Я улыбнулась.
– Давно бы так! Надо было раньше ей налить! – улыбалась мне в ответ, как тяжелобольной Лелька.
– Ты сейчас, Лёшенька, пойди, умойся, и поспи немного! – ласково проворковала Лена.
Я прошла в ванную, посмотрела на себя в зеркало, и ужаснулась. «Несмываемая» тушь начертила черные круги под глазами, лицо было все в красных пятнах, волосы стояли дыбом. Я принялась умываться холодной водой. Со времен далекой юности знаю, что эти красные пятна останутся на лице до вечера. Но именно они, практически отучили меня от таких рыданий.
В дверь робко постучала Лена:
– Лёшенька, ты приводи себя в порядок. Звонил Генка, он просит тебя приехать в больницу к Анатолию с документами.
Я опустилась на скамейку. «Показаться перед глазами изумленной публики в таком виде, было практически нереально. Ни один тональный крем не сделает меня красавицей, не замаскирует мое пятнистое лицо!» Я открыла дверь, и посмотрела на Лену.
Ирка остановилась рядом и уставилась на меня:
– Что загрустили? Я вам сейчас такую масочку сделаю, мама не узнает!
Она побежала на кухню и загремела посудой. Через пять минут, когда я еще рассматривала себя в зеркале, Ирина прибежала с глиняной миской.
– Сейчас помажем, и будете красавицей. Кожа станет гладенькой, как у меня, – приговаривала Ирина, нанося на мое лицо какую – то кашку.
– Чем мажешь то? – спросила наш косметолог, роясь в своей необъятной сумке. – У меня должна быть с собой сыворотка, но, похоже, я ее не взяла, так торопилась, – приговаривала Лёля.
– Вот! А у Иры всегда есть под рукой волшебное средство, – торжествовала наша Ирина.
– Я знаю, творог хорошо отбеливает, – вставила Лена
За их спинами раздалось робкое покашливание:
– Геннадий Александрович просил поторопиться.
– А мы уже и готовы, – довольно произнесла наш доморощенный косметолог Ирина. – Вы смывайтесь, Елена Евгеньевна. Уже можно.
Я принялась тереть лицо, маска успела приклеиться к нему. Через минуту белые пятна на моем лице растворились. Я стала вся красная.
– Ир, а чем мы мазались? – удивленно спросила я.