Подошел мичман, командир одной из десантных барж. На тощей фигуре моряка китель сидел неуклюже.

«Под шестьдесят ему, не меньше, – с острой жалостью подумал Свят. – Очевидно, еще в германскую плавал на своей посудине…»

Мичман нерешительно переступил с ноги на ногу.

– Такое дело, товарищ капитан… С пропажей связано…

– Не понял. Прошу объяснить, – насторожился Свят.

– Кто-то взял… – Моряк беспокойно оглянулся. На него с любопытством смотрели бойцы. – Может, в сторонку отойдем, товарищ капитан?..

– Зачем же? Тут все свои. Если что пропало, сообща разберемся.

– Зря я, наверное, затеял…

Свят покрутил головой.

– Экий вы нерешительный!

– Да пропажа-то невелика. Просто у нашего брата моряка так не принято. Нельзя у своих-то…

– Говорите толком! – рассердился Свят.

– В кубрике буханка хлеба лежала на столе. Утром еще была, а теперь испарилась.

– Та-ак, – протянул Свят и окинул присмиревших бойцов взглядом. – Ну?!

В воздухе повисла гнетущая тишина. Свят поднялся.

– Что ж, так и будем играть в молчанку? – ядовито спросил он.

Сзади подошел Калинник. На занятиях он по приказанию Свята возглавлял группу прикрытия и двигался с пулеметчиками.

«Придется вмешаться, – подумал он, – даже если вызову недовольство командира».

Свят в самом начале, при назначении Калинника замполитом, предупредил:

– Договоримся сразу, политрук. Занимайся разными там боевыми листками, самодеятельностью, душеспасительными беседами, а в мои дела не встревай!

– А помогать можно? – сдерживая улыбку, спросил Калинник.

– Не темни. Что значит – помогать?

– К примеру, идут двое по болоту. Один поскользнулся и в зыбун попал. Должен другой тонущему руку протянуть, а?

– Хитер, – ухмыльнулся Свят. – Небось учителем был?

– Собирался. Что, заметно?

– А ты мне нравишься, – развеселился капитан. – Авось сработаемся. Но помни, я предупредил…

Свят умел расположить к себе людей, пользовался у них авторитетом. Смущало другое: он привык командовать единолично, не терпел возражений, подсказок и, по всему видно было, не намеревался менять стиль.

«Все правильно, – согласился с Калинником начальник политотдела, когда тот изложил свои сомнения, – но то, что вы заметили и абсолютно точно оценили достоинства и недостатки капитана Свята, лишний раз подтверждает правильность нашего выбора».

Калинник дал согласие. Была, правда, еще одна причина, привлекавшая его в отряд, но о ней он предпочитал не распространяться.

– Так какой же… это сделал? – повторил Свят.

– Признание смягчает наказание, – весело добавил Калинник, чтобы хоть немного разрядить обстановку.

– Не вмешивайся, политрук! – бросил Свят сердито и снова раздельно повторил: – Так кто же?.. Добром прошу! Все равно дознаюсь.

– Не представляю, – заметил Калинник, – чтобы среди наших людей оказался злоумышленник. Думаю, взявший хлеб не отдавал отчета в своих действиях.

Свят метнул в него неприязненный взгляд, но Калинник продолжал:

– Разве можно обдуманно нанести вред товарищам?

Замполит покосился на Калабашкина. Тот не сводил с него взгляда, согласно кивая головой.

– Верно, Калабашкин? – неожиданно спросил Калинник.

Солдат заерзал и, сглотнув, послушно согласился:

– Ясное дело, не нарочно. Меня укачивает, ежели я, к примеру, недоел. Голод не тетка…

Последние слова потонули в хохоте. Какое-то время Свят сдерживался, хмурил брови, потом не выдержал и тоже рассмеялся.

– Что же ты добавки не попросил? – удивился Махоткин, единственный среди всех сохранивший серьезность.

– Так ты ж меня многократно попрекал, – с обидой отозвался Калабашкин. – Велел к кухне на пушечный выстрел не приближаться. Жадюга!..