Уже почти на ощупь Юрий привязал ещё семь верёвок к мотору и собрал их вместе, прихватив одной длинной тонкой бечёвкой. Андрей, освещая себе фонарём, старательно прикручивал и прибивал первые пять концов к деревянному борту катера. Никогда в жизни он не делал свою работу более качественно, чем в ту жуткую ночь.

Запад уже почти угас, на всё более чернеющем небе зажглись звёзды. Серебристый месяц ронял тусклый свет на Землю, и все предметы на борту катера приобрели слабые и размытые, но вполне различимые контуры. Лишь на юге небо оставалось зловеще-чёрным и беззвёздным. Края облаков слабо освещались лунным светом, и было уже заметным их торопливое движение к северо-западу. Вскоре стали меркнуть звёзды на западе. Стояла странная, необычная тишина, и в воздухе, по-прежнему, – ни малейшего дуновения. Духота стала просто невыносимой. Стекающий каплями по лицу пот застилал глаза несчастным, взмокли спины, но друзья не могли позволить себе расслабиться и старались использовать каждую секунду затишья с пользой для своего маленького судёнышка.

– Вот, Юрка, вроде всё. По-моему, крепче не куда.

– Айда, Тюбик, теперь надо опустить мотор в воду, только очень аккуратно.

Они медленно и осторожно, боясь нарушить зыбкое равновесие, перекатили тяжёлый мотор за борт. Несмотря на все предосторожности, он всё же неуклюже плюхнулся в воду, дёрнув прибитые к катеру верёвки. Лодка резко накренилась, чуть не выбросив свой экипаж за борт.

Смачно выругавшись, друзья бросились к левому борту, стараясь ликвидировать опасный крен. Юрий торопливо перекинул через нос катера свою длинную бечёвку с привязанными к ней на другом конце оставшиеся семь верёвок и вытащил мокрый узел, подтягивая за них тяжёлый мотор и выравнивая тем самым положение катера.

В эту минуту с востока пронёсся чуть заметный шёпот лёгкого ветерка, слегка освежив лица терпящим бедствие горе-морякам, и тут же растаял.

– Ох, как хорошо, – облегчённо выдохнул Андрей, – Ну ещё бы дунул немного!

– Потерпи, Андрюха, скоро он тебе доставит это удовольствие, дунет столько, что некуда будет девать. Давай, прибивай их по одной, а я буду держать, – торопливо и с натугой проговорил он, с трудом переводя дыхание, – так же как с той стороны.

Над океаном снова раздались тяжёлые удары обуха топора и скрип вворачиваемых в дерево саморезов. Огромная чёрная туча закрыла собой уже полнеба. Ещё немного, и скоро в ней увязнет последний лучик лунного света, а работы было ещё – не початый край. С востока снова подул освежающий ветерок, но затихать уже не думал, даже напротив, начал дуть пока со слабыми, но всё усиливающимися порывами.

Юрий передал Андрею пятую, последнюю боковую верёвку, взял одну длинную и пополз к носу, упираясь дрожащими от напряжения ногами во все возможные выступы. Тем временем ветер понемногу крепчал, покатые волны, ещё днём бывшие прозрачными и бирюзовыми, теперь стали угрожающе-чёрными, и включённый Андреем фонарь слегка согрел холод в застывших от ужаса душах несчастных друзей.

– Тюбик, как закончишь – сразу ко мне.

Спустя несколько минут Андрей пополз к другу.

– Давай эту крепи, – держа верёвку у самого острия носа катера в неудобной для себя позе, Юрий старался тянуть её из последних сил, рискуя свалиться за борт в любой момент.

– Макарон, у меня всё, пошли назад.

– Не могу. Рук не чувствую, – прошептал тот в ответ.

Андрей, бросив топор на дно катера, вцепившись одной рукой за руль, другой подтянул к себе Юрия, и оба совершенно обессилевшие, рухнули на влажные доски, аккурат между сиденьями.

В ту же минуту месяц скрылся за тучей, оставив друзей, отчаянно борющихся за свои жизни почти в абсолютной темноте.