– День добрый, – отозвался Семен Семенович как можно приветливей, хотя разговаривать ему сейчас совсем не хотелось.

– Адское пекло просто. Градусов тридцать пять, – продолжил сосед.

– Тридцать семь! В машине термометр показывал тридцать семь за бортом.

– Отродясь такого не было… и вот опять, – хохотнул сосед. – Может быть, «по пивку»? Я привез свежего, холодного. И моих, как раз нет! Да и твоих, как я вижу, тоже!

Сосед задорно подмигнул. Предложение было заманчивым. После случая с упавшей пальмой они заметно сблизились и время от времени посиживали на веранде военного пенсионера за двумя-тремя кружками пива. И если бы не важное дело, ожидающее на чердаке, Семен Семенович обязательно б согласился.

– Спасибо, Сергей Петрович, – вздохнул он. – Но сейчас никак не могу. Мои вечером приезжают, а я обещал на чердаке прибрать. Давайте позже.

– Позже, – поморщился сосед. – Ну, смотри! Только не затягивай. Пиво имеет свойство заканчиваться.

И Сергей Петрович снова хохотнул.

– Я ворота запирать не буду, – сказал он, уже уходя. – Как закончишь, заходи.

– Зайду, – пообещал Семен Семенович. И когда сосед уже скрылся из виду, вдруг вспомнил предупреждение сержанта, держать ворота закрытыми. Как будто что-то здесь может произойти, в этом вымершем от жары мире. Но какое-то шестое чувство заставило его выглянуть из гаража.

– Сергей! – крикнул он вслед уходящему соседу. Но тот махнул рукой и уже скрылся за воротами своего коттеджа. Бежать следом через солнцепек не хотелось. Позвоню, как поднимусь наверх, решил Семен Семенович. Закрыл гаражные ворота и распахнул дверь ведущую в дом.

Все дома, простоявшие пустыми пусть даже несколько дней, приобретали, по мнению Семена Семеновича, особую атмосферу. Атмосферу «пустого дома». И если в такой дом войти осторожно, потихоньку, чтобы не вспугнуть его, не растревожить, то можно услышать, а вернее, почувствовать, особую никому не заметную вибрацию стен, неразличимый скрип деревянных балок, шелест воды в трубах и легкое дыхание едва ощутимого ветерка, свободно гуляющего из одной комнаты в другую, спускающегося в подвал и поднимающегося до самого чердака.

«Ну здравствуй,» – мысленно сказал Семен Семенович Дому. «Здравствуй,» – ответил Дом колыханием занавесок. Это система кондиционирования, обнаружив присутствие человека, изменила свою работу с режима «сон» в режим «комфорт». Несмотря на тридцати семиградусную жару снаружи, в доме было прохладно. Семен Семенович заглянул в холодильник, налил себе ледяной колы и с наслаждением выпил. Налил еще, отпил половину и поставил стакан на стол. Что ж, теперь он готов к выполнению плана. Часть первая – подняться на чердак! И Семен Семенович поднялся. По винтовой лестнице от большой гостиной с камином внизу, минуя кабинет и спальни, до самого верха. Перед дверью на чердак он остановился, постоял секунду-другую, решительно взялся за ручку, повернул, шагнул вперед и замер. Как это было с ним всегда, когда он заходил в свою «Святая Святых», в свою Мастерскую. Здесь он всегда забывал обо всем, здесь внешний мир не имел никакого значения и словно переставал существовать. Здесь рождались картины, прославившие Семена Семеновича на всю Европу, давшие ему известность и приличное благосостояние. Но дело даже не в этом. Здесь рождались картины, которыми он жил, которые были частью его жизни, которые были им самим. Да, здесь он забывал обо всем. Забыл и на этот раз. О том, что хотел предупредить соседа не оставлять ворота открытыми.

Птицы кричали как сумасшедшие, волны с равномерным шелестом набегали на берег, солнце, пробиваясь сквозь незакрытые жалюзи, слепило глаза. Я лежал на кровати в своем бунгало. Голова раскалывалась, во рту пересохло, все тело болело. Немудрено. Как я вообще выжил после того, как на меня обрушилась многотонная разлагающаяся туша. Мысль про многотонную тушу, разумеется, была ироничной. Не нужно было долго гадать отчего раскалывается голова.