Я прищурился, солнце слепило глаза. Вдруг подумалось, что наверняка там, в провале прохладно. И мне захотелось немедленно шагнуть в тень, в полумрак, чтобы спрятаться от палящего солнца. И я шагнул.

Тень спасла от солнца, но облегчения не принесла. Из темных внутренностей развалин обдало жаром сауны. Пару секунд я стоял, моргая и привыкая к темноте. За спиной шумело море. Кричали чайки. Налево от стойки бара угадывалась кровать. Она едва виднелась под осыпавшимся потолком. Одно из упавших бревен лежало по диагонали и из-под него, из кучи тряпья торчала сухая ветка. Я присмотрелся. Разумеется, это была не ветка. Тонкая иссохшая, идеально мумифицированная в сухой жаре, человеческая рука. Постепенно глаза привыкли к сумраку, и теперь я видел торчащие из-под бревна ноги. Шорты почти совсем истлели от времени, но кое-где угадывался знакомый математический орнамент. Бревно упало прямо на голову лежащего, так что я был избавлен от вида мумифицированного лица. Но тело было видно.

Еще десяток секунд, и я уже различал почти все детали хорошо. Живот мумии от промежности до грудины был вскрыт и разворочен. Словно взорван изнутри. Тупо заныл мой собственный шрам. Я приподнял майку. Рубец вдоль живота воспалился и покраснел. А труп под обвалившимся потолком шевельнулся.

Труп шевелился. Вернее, что-то шевелилось внутри разорванного живота. И я уже знал, что это. Секунда, другая и вот, они появились. Маленькие песчаного цвета клешни. Покачиваясь из стороны в сторону, открываясь и закрываясь, они словно прощупывали воздух. Затем показались ножки, а затем и сам краб. Краб был таким же древним, как и все, что его окружало. Древним и ветхим. Едва он попытался опереться на свои тонкие ножки, чтобы выбраться из зияющей дыры в животе мумии, как они подломились и рассыпались в прах. Глаза краба вытянулись в ниточки и тоже рассыпались вслед за панцирем и клешнями. И тут же, следом появились еще две пары клешней, побольше и потемнее. Но их обладателя постигла та же участь. Едва выбравшись наружу, они превратились в пыль. Часть праха осыпалась вниз, а часть более легких частиц ненадолго повисла в воздухе. Я сделал шаг назад. Мумия опять зашевелилась, выгнулась, словно оболочка личинки-куколки, из которой пытается вырваться наружу огромное насекомое. Я не стал ждать, результата метаморфозы. Развернулся и бросился вон из склепа на пляж, к морю. Даже зажмурился на долю секунды, чтобы слепящее солнце не так сильно ударило по глазам.

Солнца не было. Вернее, оно было где-то далеко за сомкнувшимися над головой плотными кронами деревьев. И пляжа не было. Были джунгли. Я с разбега налетел на одно из деревьев, сильно ударился плечом и, не удержав равновесия, покатился по земле. Замолкла и тут же снова запела какая-то птица. От сухой жары, что окружала меня полминуты назад, не осталось и следа. Было влажно и душно. Как в моем ночном кошмаре. Я поднялся на ноги. Плечо болело, голова кружилась. Джунгли окружали со всех сторон. И ни малейшей подсказки, как я здесь очутился. Мне бы нужно вспоминать прошлое, а не приобретать новые провалы в памяти. Я присел. Так… Вот, на прелой листве мои следы. Один отпечаток, второй, третий, четвертый… Я пошел по следам. Где же пятый? Вот пятый. Потом, поперек пути оказался ствол упавшего дерева. Я перелез через ствол. Вот опять следы. Но шли они не к стволу, а вдоль него. Начинались из-за темно-зеленых кустов, шли мимо и терялись в зарослях папоротника. Но это были не мои следы. Я был в сандалиях, которые взял в бунгало перед путешествием вдоль пляжа, а тот, кто здесь прошел, был босиком. Я сбросил сандалию с правой ноги и приложил стопу рядом с отпечатком. Черт, его знает… Не разобрать. Прикосновение босой ноги к прелым листьям снова вызвало неприятные воспоминания о недавнем сне. Я поднял голову. Что-то светлое промелькнуло среди деревьев. Там, куда уходили босые следы. Что-то похожее на человеческую фигуру.