– Повторяю, в квартире никого нет. Мы опоздали.

– Болваны! Черепашьи яйца! – раздались в трубке ругательства, и затем собеседник перешел на китайский язык.

По эмоциональности и громкости его речи было понятно, что ругательства продолжаются.

– Оставить наблюдение за домом? – спросила девушка.

– Вряд ли он вернется.

– Что тогда делать?

– Что делать? Уходить! Пока вас не обнаружили.

За окном послышалась полицейская сирена. Незнакомцы быстрым шагом направились к двери. Как только хлопнула входная дверь, попугай, все это время не подававший признаков жизни, вдруг открыл глаза, поднялся на лапки и защелкал клювом, подражая звукам выстрелов.

Антон попытался вспомнить, с чего завязалась их дружба со Стасом. Они были совершенно разные и, учась в одной группе, почти не пересекались на первых курсах университета. Стас, красивый, обаятельный, общительный, имел огромный круг знакомых и приятелей, в который, по стечению ли обстоятельств или потому, что не было такой взаимной необходимости, Антон не входил. Стас Хвощинский был баловнем судьбы. Родился и воспитывался в среде людей небедных, которых в Москве можно было назвать сильными мира сего. С коллегами и приятелями отца, которые распределяли блага вроде земли в Подмосковье, строительных подрядов, аренды, госзаказов и прочего, был знаком с детства и общался запросто. Элитная школа, лучший вуз, собственная квартира, автомобиль появлялись у него сами собой, как только в этом возникала необходимость. По натуре он был неконфликтным и легко сходился с людьми обоего пола и разного достатка. Его пристрастие к красивым дорогим вещам не только не вызывало зависти, не раздражало и не отталкивало от него знакомых, а напротив, у некоторых оно вызывало уважение, а кто-то просто прощал такую безобидную слабость хорошему парню.

Тем удивительнее, что Стас вдруг подошел к нему и заговорил в тот день. Да, именно в тот день, когда Антон впервые увидел Веру.

Антон не мог объяснить, почему во всех воспоминаниях о Вере она всегда представлялась ему освещенной солнцем. Может быть, сознание непроизвольно преображает эмоционально окрашенные моменты жизни? Но тот день точно был солнечным. Холодное зимнее солнце слепящим ультрафиолетом врывалось сквозь окна аудитории. Антон довольно быстро решил все тесты, сделал даже необязательное дополнительное задание, написанное на доске, но сдавать работу не торопился. Он любил делать все основательно и безупречно, поэтому должен был проверить ответы еще раз. Тем более времени было достаточно.

Из душной аудитории он вышел в числе последних. В коридоре студенты не торопились расходиться и стояли небольшими стайками. Она стояла одна. Антон увидел ее сразу. Вернее, не саму девушку, а силуэт у окна. Она стояла спиной, затем медленно повернулась на шум выходящих из двери. Взгляд девушки скользил по лицам. Она, казалось, не ждала кого-то конкретного, а внимательно сканировала лица.

Антон подошел к однокурсникам и, вполуха слушая их болтовню, встал так, чтобы хорошо было видно девушку.

– Нет, ну конечно, знаешь, там суть в чем. Препод, кроме физики, еще физру у нас на первом курсе вел. А сам такой дедок. И любил к девочкам подсаживаться. А Настя отодвигается от него, отодвигается, пока не слетела со скамейки.

Раздался хохот.

– Скажете тоже – дедок! Короче, вот мы прибирали у него в кабинете. А потом он так орал на нас за то, что мы заморозили какое-то растение. А мы тупо не понимали, о чем речь.

– Точно, причем он жутко повернут на медицинских терминах. Его коронная фраза: если не заткнешься, быть тебе проктологом.