Когда Афра с Камрином оказались в кругу, юноша заметил:

– Как тебе всегда удается добиться того, что замышляешь?

– О чем ты, Камрин?!

– Не прикидывайся овечкой, это твоя затея была, пригласить меня танцевать? Лучше признайся!

– Признаюсь…

– Ясно! Ну, чтобы завтра не просилась со мной на рыбалку!

– За что? Я же призналась!

– За то, что призналась, больше тебя никуда не возьму.

– Тебе ничем не угодишь. Родители ведь тебе не раз говорили, чтобы ты был вежлив со мной. Знай: я твоя веревка, куда ты, туда и я. Понятно? Вот так, – и она сделала три хлопка, означавшие, что выходит из круга, не желая больше с ним танцевать.

Камрин, приглаживая юношеские усы, довольно улыбнулся ей в след.

– Смейся, смейся, еще не вечер!

Послышался перезвон церковных колоколов, и люди, поблагодарив друг друга, начали расходиться.

– Вы отлично танцевали, – заметил капитан, останавливаясь рядом с профессором.

– Спасибо, все замечательно, но я немного устал, – ответил Пирли, оправляя складки своей туники.

К их разговору подключился Камрин:

– Уважаемые гости, мне хотелось бы показать вам дорогу в храм. Воскресенье – день Божий, мы посвящаем его Отцу нашему. Молимся за благосостояние всех живых и за упокой душ умерших. Для удобства у нас в каждом селении у нас есть храмы, но здешний построил мой предок Авегон Тарион несколько веков тому назад.

– Нам не терпится увидеть ваш храм! – воскликнул профессор. – Мы видели его издали – он прекрасен. Не сомневаюсь, что он так же прекрасен и внутри.

– Да, снаружи наши храмы красивы, их купола сверкают золотом и серебром, а внутри все очень просто, без излишеств. Так же и человек должен быть внешне приятен, но прост душой. У нас нет томительных служб, мы не молимся перед иконами или статуями, только каждому приходящему в храм служители подают белый ситец покрыть голову. Наши отцы учат, что храм необходимо строить прежде всего в своей душе. Насколько я слышала, в иных странах многое иначе?

Пирли немного смутился.

– Ну… – профессор развел руками, удивляясь осведомленности этого юноши с затерянного в океане острова.

– Надеюсь, я не оскорбил твои чувства? – поспешил извиниться Камрин.

– Нет, нет, друг мой, ты прав во всем, как бы ни было больно это сознавать. В нашей стране в каком-то смысле правит Сатана и деньги – это правда. Но я люблю свой народ, свою страну, несмотря, ни на что. В одном могу заверить: таких, как я, любящих сердцем, там тоже хватает. Может, не мы, так следующее поколение изменит жизнь к лучшему. Вы же своим сознанием и любовью создали себе райскую землю, вместе работаете, вместе плачете, вместе радуетесь. Как это прекрасно, сынок! Как я рад за вас, за ваш народ, за вашу любовь, за вашу веру, мой юный друг. Мы ведь все Его дети, но почему-то следуем Его заветам по-разному…

Капитан решил переменить тему:

– Будет легче, если мы поговорим о чем-нибудь другом.

Пирли, тоже радуясь перемене темы, добавил:

– Кажется, тебя, брат мой, можно поздравить с удачным выбором подруги. Она очень красива и неугомонна, – улыбнулся профессор.

– Любимица моего отца, поэтому она мною командует. Она мне как сестра.

– Тогда открою тебе маленький секрет: ты ее избранник!

Камрин засмущался, но они уже подходили к храму.

Служба прошла, как и говорил христосец, просто, но было видно, что каждый молящийся обращался действительно к Богу в своей душе, а не к помпезным атрибутам Его преклонения, навязываемым церквами в других землях.

Во время ужина король Тавын продолжил разговор:

– Не пришлось скучать с моим сыном? Он может ответить на многие интересующие вас, братья мои, вопросы, а завтра покажет наши селения.