Мирт же, в свою очередь, понимал стремление Онека обеспечить мирное решение всех вопросов. Верховный маг, второе лицо государства, ведь все, от взращивания пшеницы до строительства домов, облагораживание улиц и домашний уют, все было завязано на магии. А военное дело, и земельные споры, в частности о Нейринском лесе, были передовыми задачами мага.

Маг поднял кружку своего друга, и двинулся к бочонку, эль тонкой струйкой, бегло наполнял сосуд. Следом последовала кружка Онека. Кружки опустились на стол. Друзья уселись в кресла, и под треск дров, нарушающий абсолютную тишину, они ударили кружки, приподняв их над столом.

– Когда ты вернешься?

– Если бы знал.

– Допивай и пойдем. Увидишь крестника.

Так и было сделано, допив напитки, старые друзья поднялись в спальню, где заснув в кресле, укрытая пледом, сидела королева, сквозь сон покачивающая детскую кроватку, в которой так же мирно спал маленький принц. Онек улыбнулся глядя на дитя своего друга.

– Он вырастит сильным мальчуганом. В нем сильна магия. Хмм. А это, что? – Онек указал на фиолетовое пятнышко у кисти правой руки ребенка.

– Родимое пятно. Такое же у Фелиды. Она его вечно закрашивает, дуреха, стесняется. – Мирт подошел к окну. – Видишь эти цветы? Красивые, не так ли?

– Да, они весьма красивы, но я не узнаю их. Из каких они земель?

– Из этих.

– В смысле? Я знаю все травы, произрастающие в Ану-Дарлоне, и уж тем более на территории Карен-Гелла.

– Нет, нет. Я говорю буквально, прямо из этих покоев. Сын превратил мою подзорную трубу в букет для мамы. Около месяца назад. Цветы эти никто не знает, они не вянут, и пахнут ее духами.

– Ему же еще года нет! – изумился Онек. И вновь устремил свой взгляд на малыша, мирно сопящего под монотонное покачивание кроватки.

– Да, да. И поэтому я еще раз хочу тебе напомнить о твоем обещании.

– Обучу, всему.

– Вот и прекрасно, у меня нет желания отдавать его на воспитание в Академию, да и это удел Эрров. – Мирт улыбнулся на секунду, и тут же осознав это, отвернулся.

Ночь вовсю властвовала над городом, и редкие парочки прогуливались по широким улицам Карен-Гелла. Онек распрощался с другом и, выйдя на площадь, вскинул голову к небу, усеянному тысячами звезд. Воздух был свеж и нес приятную прохладу, после жаркого дня. Каменная брусчатка разносила звук его шагов по всей площади. Вода в фонтане, брызгами разлеталась на несколько метров от фонтана, от порывов ветра. Трепетали знамена и вывески на стенах зданий. Онек направлялся не к себе домой. Он шел в любимый кабак. Где по его личному мнению наливали лучший эль города.

Пройдя два квартала от королевских башен, он завернул на узкую улицу, и остановился у старой, покосившейся от лет двери, с невзрачной надписью «Нейринский закуток».

Дверь со скрипом отварилась под натиском ладони мага, и волшебник вошел внутрь кабака. Тут не было так же тихо как в королевском зале. Тут стоял шум веселья и запах крепкого эля и только пожаренных мясных закусок бил в нос. Официанты, словно муравьи, бегали между столов, едва успевая разносить заказы. Несмотря на старость заведения и явную необходимость ремонта, назревшую с десяток лет назад, заведение пользовалось большим спросом. Ведь тут, отведать хорошей кухни и вдоволь напиться, мог любой простолюдин.

Всё, что было необходимо, «Нейринский закуток» получал от Академии. Тамошняя кухня, изобиловала изысканными яствами, а владелец кабак, работал там поваром. Естественно, добрая часть продуктов уходила к нему в родные погреба, вместо толстых животов, старых и ворчливых магов Академии.

Онек прошел в дальний угол заведения и уселся за потрескавшийся, деревянный стол. Столешница была почти прогнившей. И Онек вздохнув, достал из-под мантии кожаный мешок. В мешочке оказался серый порошок, взяв щепотку, маг начал медленно рассыпать его по поверхности стола. Затем он протянул над ним открытую ладонь, тихий шепот срывался с его губ, которыми волшебник почти не шевелил, под его ладонью порошок начал таять, словно лед на солнце. Серые части превращались в серебряную, непрозрачную субстанцию, втекающую в каждую трещину стола, быстро и неутомимо заполняющую все пространство. Старая древесина, будто оживала, трещины затягивались, цвет приобретал оттенок только что обработанного бруса. Всего пара мгновений, и перед волшебников уже был новый, красивый и крепкий стол. Преображение было настолько значительным, что молодая девушка, принесшая Онеку меню, чуть не выронила его из рук, увидев, за каким столом восседал лысый незнакомец с длинной, седой бородой.