Эта эпопея с «халявной» кетой так просто не закончилась. Пожарили, конечно, – одной рыбины хватило на всех. Остальную решили коптить. Для начала надо было её засолить. Руководил всем этим Петя, как местный старожил, а мы выполняли его указания. Солили кету прямо в ванне. Потом её надо было несколько дней сушить на воздухе. Чтобы не села муха, по Петиным указаниям, сделали конструкцию из реек, закрыли марлей и выставили на балкон. Петя сказал, что если сядет муха, рыбе «хана». Каждый из нас втихую бегал проверить – как там рыба. Петя договорился с одним техником за коптильню. Тот жил в посёлке в одноэтажном домике и там в огороде стояла коптильня. «Агрегат» был оригинальнейшим – самый обыкновенный старый деревянный шкаф безо всяких перегородок и без дна. Внутри на земле стоял перевёрнутый молочный бидон, в которых привозят в магазины молоко и сметану. Бидон был без дна и в нём тлели опилки. В верхней части шкафа на проволоке вешали рыбины. Закрывали дверцы, дым заполнял весь шкаф и шёл наружу из всех щелей. В этом и заключалось копчение, надо было только приходить время от времени, добавлять опилок и следить, чтобы они не горели, а тлели. При всей своей примитивности и непритязательности, «агрегат» работал безупречно. Прошло дня три. Забрали копчёную кету, привезли домой, предвкушая дегустацию продукта с таким длительным процессом приготовления. Можно сказать – «текли слюни». Вывалили рыбины на стол – аромат разносился изумительный, вид у рыбин был ещё лучше – золотистые, блестящие бока с крупными каплями янтарного жира. С нетерпением стали нарезать порции для пробы, аппетит зашкаливал. И тут обнаружились внутри рыбины крупные, жирные копчёные черви. Всё пропало! Пропал и аппетит. Причиной всему было наше дурное любопытство, когда заглядывали под марлю. Всё-таки села муха. Пришлось всё это копчёное великолепие выбросить. Больше мы ничего не коптили. Конечно, в отпуск «полагалось» везти и рыбу и икру. Кто не имел своего, а таких было меньшинство, шли на продсклад, показывали прапорщику – начальнику склада «отпускной» и тот выдавал и рыбу и икру. Такова была местная традиция.

В период хода рыбы в ОБАТО организовывали «команду» из солдат и прапорщиков для заготовки рыбы и икры для лётной столовой и солдатской. Эта «команда» какое-то время просто жила на реке где-нибудь в глуши. Заготавливали на весь год, с учётом претензий разных комиссий и периодически прибывающих больших начальников из Хабаровска и из Москвы. На эту тему была даже одна печальная история. Как обычно, в самый разгар икорного сезона прилетал в Смирных транспортник Ан-26, местный аварийно – спасательный Ми-8 летел к месту расположения «команды заготовщиков», там в него загружали заготовленную икру. Ми-8 быстренько возвращался на аэродром, перегружали икру в Ан-26 и тот летел в Москву. Кому везли икру – можно было только догадываться. Эту «операцию» проводили, естественно, каждый год. Разумеется, вся эта заготовка согласовывалась командирами с местными смирныховскими, а может и областными гражданскими начальниками и никакая рыбинспекция не обращала на всё это внимания. Но однажды что-то в этой «договорной системе» не срослось и прилетевший в очередной раз за икрой Ми -8, «повязал», сидевший в засаде, рыбнадзор. В этой истории крайним оказался командир вертолёта, в итоге он получил реальный тюремный срок. Вот такая печальная икорно-московская история.

Друг мой, Кока в письме сообщает радостную весть – восьмого февраля у него родилась дочь, назвали Алёнкой. Ну, а дальше вести совсем нерадостные – у них, в Запорожье, на «рембазе», произошла катастрофа Як-28У. На самолёте был какой-то отказ, и экипаж заходил на посадку на запасную полосу без задней стойки шасси и без закрылков на скорости четыреста. Сделали три «козла», на последнем самолёт взорвался. Переднего лётчика катапультой выкинуло, ещё жив. Второй погиб сразу. И ещё одно печальное известие – в конце января умер от кровоизлияния в голову наш однокашник Славик Гвозденко у себя дома во Ржеве. На этом печальные известия не закончились. Тут же пишет Артюхов, что у них в «Вайнёдах» погиб наш однокашник Саня Громов. Он взлетал на Су-15 ночью, на взлёте не выдержал направление, самолёт вошёл в снежный бруствер на полном форсаже, перевернулся. Фонарь сорвало вместе с Саниной головой. Самолёт разломился пополам, движки захлебнулись. Похоронили Громова в Ставрополе.