– Здесь надо пилить!

– Точно? – спросил Витька, прищурившись.

– Если я не прав, – патетически воскликнул Вовчик, – можете меня самого распилить на две части!

– Ну смотри! – предупредил Витька и значительно поводил концом жерди у него под носом: – Чуешь, чем пахнет?

Вовчик, как истинный учёный перед необразованными инквизиторами, стойко перенёс угрозу, только поинтересовался:

– Чем?

– Там узнаешь! – загадочно пообещал Витька и позвал: – Эй, пильщик, иди пилить!

– Брось жердь! – крикнул Пельмень.

– Не бойся, – сказал Витька, не выпуская жердь из рук, – не трону!

Косясь на вооружённого Витьку, Пельмень боком подошёл и торопливо отпилил.

Только удостоверившись, что распил произошёл в полном соответствии с разметкой, Витька расстался с жердью, похвалив Пельменя:

– Молодец!

Пельмень заулыбался всё шире и шире и тут же выразил готовность в дальнейшем сотрудничестве с таким хорошим руководителем.

– Без тебя управимся! – осадил его Витька и приступил к самой ответственной части работы – креплению флюгера на кончик жерди.

Потом, правда, он смилостивился и разрешил поучаствовать в прибивании жерди гвоздями. Для этого обычные гвозди, понятное дело, не годились, а требовались особенные – толстые и длинные. Их случайно обнаружили в сенцах забитыми в пол, где и без того гвоздей хватало, и по всему выходило, что эти пять штук оказались лишними. Пока их вытаскивали да выпрямляли, намучились здорово. Зато жердь с флюгером прибили так крепко, что, даже если захочешь оторвать, ни за что не оторвёшь.

Чтобы полюбоваться на свою работу со стороны, Витька, Пельмень и Вовчик отошли на середину двора, потом вышли за ограду, затем ушли к самому лесу. Отовсюду видно флюгер! Вот что значит сделать всё по-научному, а не абы как!

После этого они уже по-хозяйски убрали во дворе.

А тут и Петрович прискакал на взмыленном коне, как пошутил начитанный Вовчик. Хотя на самом деле Сивка, утомлённая долгим походом, шла, понуро свесив голову, и сразу принялась наедать силу, хватая сено с поспешностью оголодавшего Пельменя. Чтобы побольше уместилось в её животе питательного сена, Петрович расстегнул подпругу и снял седло.

– Ну что, парни, – спросил он, – отдохнули?

– Отдохнули, – вразнобой ответили ребята.

– Небось, на сене отдыхали?

Витька с Вовчиком промолчали, а Пельмень буркнул:

– Ага!

– Я мальцом тоже любил на сеновале спать, – признался Петрович и, наверное, вспомнив свои детские годы, стеснительно улыбнулся. – От разнотравья запах стоит такой… необыкновенный. Бывало, аж голова от него закружится. Красота-а! Для меня и сейчас дороже этого запаха ничего на свете нет. Духмяный запах… Лечебный.

Друзья стали дружно с шумом вдыхать лечебный запах, чтобы надышаться сразу на целый год, раз уж появилась возможность оздоровиться без всяких лекарств.

Вот, оказывается, почему все лошади любят душистое сено. От этого здоровья в них скапливается столько, что даже мощность в современной технике учёные измеряют в лошадиных силах.

Витька незаметно для всех сунул в рот пучок травы и пожевал. Но сено на вкус оказалось жёстким и горьким, и он, весь, скривившись, выплюнул, рассудив, что с него хватит и той силёнки, которая скопится от запаха: всё-таки он не лошадь, чтобы питаться сеном.

Надышавшись лечебным запахом разнотравья, ребята заметно оздоровились: принялись пихаться, многозначительно перемигиваться, и время от времени поглядывая вверх, прыскать в кулак. Конечно, такая активность без последствий не осталась: Петрович вслед за ними задрал голову, долго смотрел, а потом строго спросил:

– Что это?

– Флюгер, – ответили ребята, несколько озадаченные таким неуместным вопросом.