Тедди, который уже по второму разу похлопывал себя по карманам, неожиданно замер, поймав на себе взгляд Чака. Ухмылочка отпечаталась на лице его напарника аккурат под шрамом.

– Когда мы садились на паром, пачка была в кармане, – сказал Тедди.

Чак мотнул головой в сторону берега:

– Чиновный люд. Обчистят, и не заметишь.

Он вытряхнул сигарету из пачки «Лакиз», протянул товарищу и щелкнул медной зажигалкой «Зиппо». Пахнуло бензином, который сразу забил солоноватый морской воздух и проник Тедди в самое горло. Чак защелкнул крышку зажигалки, тут же снова открыл одним движением кисти и закурил сам.

Тедди выдохнул, и треугольничек острова на мгновение исчез в сигаретном дыме. А Чак продолжал философствовать:

– На Тихоокеанском театре военных действий, когда от метеосводки зависело, отправят тебя десантироваться с парашютом или морем высадят на берег, ставки-то были повыше, а?

– Да уж.

– А тут можно без особого риска сомневаться что в одну сторону, что в другую. Так мне сдается, босс.

То, что прежде казалось верхушкой треугольничка, постепенно разрасталось, уже прорисовывалось основание, а когда морская гладь сомкнулась вокруг островка земли, они стали различать и цвета, словно кто-то поработал кистью: матовая зелень дикой растительности, коричневатая полоска отмели, охряные скалы на северной стороне. А когда они подобрались еще ближе, на возвышенности обнаружились плосковатые коробочки домов.

– Жаль, – сказал Чак.

– Ты о чем?

– О цене прогресса. – Он поставил одну ногу на буксирный канат и облокотился о перила рядом с Тедди; они оба наблюдали за попыткой острова самоопределиться. – При нынешних подвижках в области душевного здоровья – а подвижки есть, можешь не сомневаться, причем каждый день, – больница вроде этой исчезнет. Через двадцать лет люди назовут это заведение варварским. Побочным продуктом Викторианской эпохи. Исчезла, скажут они, и слава богу. Слияние и поглощение, скажут они. Таково веяние времени. Сворачивайте лавочку. Мы вас успокоим. Возродим к жизни. Мы, судебные приставы общей юрисдикции. Мы – новое общество, в котором нет места для исключений. Забудьте про Эльбу.

Хотя дома снова спрятались за деревьями, Тедди мог разглядеть пока неясные очертания конической башни, а затем и жесткие прямые углы старого форта, как ему показалось.

– Но должны ли мы отбросить наше прошлое, дабы обеспечить себе будущее? – Чак выкинул окурок в морскую пену. – Вот в чем вопрос. Скажи мне, Тедди, что ты теряешь, подметая пол? Правильно: пыль. Крошки, привлекающие муравьев. А как насчет серьги, которую она потеряла? Считать ее тоже мусором?

– Кто это «она»? И откуда «она» вдруг взялась, Чак?

– В каждой истории присутствует она. Разве нет?

Вой мотора сменил тональность, палуба дернулась под ногами, и, по мере того как паром стал заходить с западной стороны острова, обрисовались очертания форта на вершине южной скалы. Пушки отсутствовали, но орудийные башни хорошо просматривались. Земля простиралась до подножия холмов позади форта, и где-то там, подумал Тедди, сливаясь с пейзажем, высятся стены, а за утесами западного побережья должна находиться больница «Эшклиф».

– У тебя есть девушка, Тедди? – спросил Чак. – Или ты женат?

– Был. – Тедди увидел картинку: на него, обернувшись, смотрит Долорес во время их медового месяца, ее подбородок почти касается голого плеча, и видно, как играют плечевые мышцы. – Она умерла.

Чак отстранился от перил, шея его порозовела.

– О господи.

– Да ладно, – сказал Тедди.

– Нет-нет, – протестующе поднял перед собой ладонь Чак. – Как же… я ведь про это слышал. Не понимаю, как я мог забыть. Это случилось пару лет назад, да?