Тедди в ответ кивнул со слабой улыбкой:

– Спрошу иначе. Не произошло ли во время вчерашней групповой терапии чего-то такого, что отличалось бы от… гм…

– Нормы? – подсказала она.

Это вызвало улыбку у Коули и несколько смешков.

Тедди кивнул.

С минуту она думала, а тем временем пепельный кончик ее сигареты посерел и уже начал загибаться. Заметив это, она стряхнула его в пепельницу и вскинула голову.

– Нет. Уж простите.

– А мисс Соландо вчера что-нибудь говорила?

– Кажется, пару раз, да.

– На тему?

Марино бросила взгляд на главврача.

– В виде исключения, ради приставов, мы можем нарушить правило конфиденциальности, – сказал тот.

Она кивнула, хотя было видно, что она не в восторге от такого решения.

– Мы говорили о том, как сдерживать свою ярость. В последнее время у нас было несколько случаев неподобающих вспышек.

– А именно?

– Шум-крики, выяснения отношений и тому подобное. Ничего экстраординарного, так, небольшие стычки, связанные, вероятно, с недавней тепловой волной. Так что вчера мы обсуждали подобающие и неподобающие способы проявления беспокойства и недовольства.

– У мисс Соландо в последнее время были приступы ярости?

– У Рейчел? Нет. Она только в дождь приходила в возбуждение. И вчера на терапии об этом говорила. «Я слышу дождь. Я слышу дождь. Его еще нет, но скоро пойдет. А что будет с едой?»

– С едой?

Марино загасила сигарету и покивала:

– Рейчел раздражала кормежка. Она постоянно жаловалась.

– По делу? – спросил Тедди.

Марино вовремя заморозила полуулыбку и опустила взгляд.

– Кто-то, возможно, согласится с такой точкой зрения. Мы не оцениваем мнения и мотивы в моральных категориях «хорошо» или «плохо».

Тедди понимающе кивнул.

– Вчерашнюю групповую терапию вел доктор Шин. Он здесь присутствует?

Никто не отозвался. Несколько мужчин затушили свои сигареты в пепельницах, стоявших между стульями.

В конце концов Коули сказал:

– Доктор Шин уехал сегодня на утреннем пароме. На том самом, на котором вы потом приехали.

– Почему?

– Плановый отпуск.

– Но нам надо с ним поговорить.

– У меня есть его обзоры групповых занятий. С комментариями, – сказал Коули. – Вчера в десять вечера он ушел из главного корпуса к себе. А поутру уехал. Его отпуск давно планировался и все время откладывался. Мы не видели причины его задерживать.

Тедди обратился к Макферсону:

– С вашего одобрения?

Тот кивком подтвердил.

– Объявлена строгая изоляция в связи с побегом, – сказал Тедди. – Как вы могли позволить кому-то покинуть территорию?

– Мы проверили, где он находился прошлой ночью, – сказал Макферсон. – Мы все взвесили и не нашли причин, чтобы его задерживать.

– Он врач, – подчеркнул Коули.

– Мать честная, – тихо выдохнул Тедди.

Грубейшее нарушение предписаний, установленных для всех учреждений пенитенциарной системы, а все ведут себя так, будто ничего не произошло.

– Куда он уехал?

– Простите?

– Вы сказали, что он уехал в отпуск. Куда именно?

Коули, припоминая, поднял глаза к потолку.

– Нью-Йорк, по-моему. Там его семья. Парк-авеню.

– Мне нужен его номер телефона, – сказал Тедди.

– Я не понимаю зачем…

– Доктор, – перебил его Тедди, – мне нужен номер телефона.

– Вы его получите, пристав. – Коули смотрел в потолок. – Что-нибудь еще?

– Да уж, – сказал Тедди.

Коули опустил взгляд на пристава.

– Телефон, – сказал Тедди.

Из телефонной трубки на посту медицинской сестры раздавалось тихое шипение. За стеклом было еще четыре аппарата, но, когда доступ к ним открыли, результат оказался таким же.

Тедди и доктор Коули отправились к центральному коммутатору на первом этаже главного больничного корпуса. Оператор поднял глаза, когда они вошли в дверь. Гарнитура висела у него на шее.