– Вот и Бенгур! Смотри, Валера, – Максим показал пальцем в окно с моей стороны. – А ты спрашивал, мол, не потеряется ли он. Видишь, он даже знает заранее, по какой дороге мы будем возвращаться.

Я немного равнодушно отвел взгляд от Максима и посмотрел вправо: мы как раз в это время забрались на вершину очередного подъема, и вот, возле старой огромной липы, сидел огромный волк и немного устало смотрел на нас. Наверное, если бы посмотрели на меня в этот момент, то у меня, скорей всего, было точь-в-точь такое же выражение лица, как морда у Бенгура.

– А ты знаешь, Валера, что за это липа? – спросил Максим, кивнув головой на то место, где остался сидеть волк.

Я посмотрел на него и отрицательно покачал головой.

– Тут была деревня. Хребтово называлась. Вот там, на склоне возле балки, был небольшой хутор. Так-то надо было, чтобы быстрее доехать до Лазорево, проехать после того, как закончился асфальт, чуть подальше и тогда только свернуть налево. Мы же поехали по старой торговой дороге из Уржума в Казань. Конечно, дорог тут никаких уже давно нет, как нет тех деревень, которые стояли почти через каждый километр. А завернул я потому, что решил посмотреть, можно ли через эти места к нам в Лазорево протянуть дорогу. Еще на заре перестройки начали было строить тут дорогу, чтобы соединить колхоз с вашей стороны с совхозом с этой стороны границы. К слову сказать, тогда председателем совхоза был родной брат отца Ивана. Местами уже была подготовлена насыпь, и засыпали щебнем, но потом все стало рассыпаться в стране – дороги так и не доделали. Вот хочу дорогу в Лазорево все же проложить. Вначале отсюда, потом и до нашего райцентра.

«Как это он построит дорогу? – подумал я про себя. – Может, он губернатор Кировской области? Что-то не слышал я про такого молодого руководителя области. К тому же, я вроде видел в новостях недавно, как что-то говорили про местного главу. Фамилия была никак не Колесов – это точно».

Местность, по которой мы ехали, была более холмистая (если можно так сказать), нежели с той стороны Лаймы: подъемы, спуски, объезд очередного небольшого оврага или еще не высохшей огромной лужи – все это затрудняло наше продвижение к заветному селу Лазорево. Волк Максима время от времени появлялся на мгновение перед глазами и тут же исчезал. Он выбирал такое место для появления перед нами, что не заметить его было невозможно, но с любой другой стороны, кроме как с определенного участка нашего движения, он был при этом невидим. И каждый раз Бенгур сидел как сфинкс, как будто бы он телепортировался из одной точки в другую по пути нашего следования: ни усталости, ни тяжелого дыхания с высунутым языком – ничего этого не было, хотя нельзя сказать, что ехали мы медленно.

Время от времени я бросал, насколько мог повернуть голову, взгляд на Софью. Она, как я решил про себя, готовилась к предстоящему выступлению: на голове у нее был полузакрытый наушник, а сама она внимательно, насколько позволяла качка кабины на ухабах, смотрела на планшет.

– Вот сейчас доедем до тех сосен и будем спускаться вниз, – сказал Максим и показал пальцем на длинную посадку из довольно старых деревьев.

Эта лесопосадка, представляющая длинную, с полтора-два километра, линию плотно растущих старых сосен и елей с вкраплениями берез, начиналась с вершины невысокого пологого холма и плавно спускалась влево от нашего курса движения.

– А там внизу течет небольшой приток Лаймы – Пижа.

Оказалось, что вдоль этой лесозащитной посадки и шла дорожная насыпь, про которую говорил Максим. Только она была с другой стороны от нашего движения и поэтому она не была видна, пока мы вплотную не подъехали к самой посадке. Когда мы въехали на насыпь и завернули налево, то все пространство как будто перевернулось: вместо унылой картины запустения бывших колхозных полей вдруг перед нами предстало вспаханное поле, по которому с кучей тяжелых борон ехал новый большой зеленый трактор с огромными колесами. Эта махина ехала невдалеке от насыпи параллельно ей, и мне показалось, что за рулем сидел человек в монашеском облачении, что сильно удивило.