Только мы облили свои пищеводы и желудки водкой, подходит парень с громадным рюкзаком за спиной: «Привет парни!» – «И тебе не болеть, странник! Присаживайся, что привело тебя нашему очагу?» – «Душевная и головная боль, мужики. „Трубы“ горят, сушняк во рту, голова, как котел, плесните „зелья“, коли не жалко, не дайте помереть с бодуна. Я давно за вами наблюдаю и вот только решился подойти к вам».

Ну, что же, похвальная, обезоруживающая откровенность, да и видно, что парень не борзой. Плеснули мы ему беленькой от души и для души. Выздоравливай пацан! Сами тоже «приняли» за компашку по стакашке. Эх, хорошо-то как! Тут и рыбка подоспела, притомленная в собственном соку. В финале кидаю туда зелень: укропчик, петрушку, кинзу и зеленый лучок для пущей важности. Дух прет из котелка, слюну нагоняет, в брюхе уже кто-то или что-то заурчало, знать, жрать просит. Думаю, проклятый, всю жизнь на тебя работаю. Но это мой желудок, значит, нужно ублажать его, баловать, да и самому в кайф.

Под эту ушицу наливаем для аппетиту «микстурки», которая как панацея от всех хворей телесных, тем паче душевных. Провозглашаем с Серым: «Не во вред – но во здравие!» Льем в свои глотки, не глотая, сама провалится. Паренек от нас не отстает. Молодец! Начинаем пир из одного всего лишь блюда, если не считать природы и вкуснейшего морского воздуха. Начать начали, а остановиться смогли только, когда ложками заскребли по дну, и хлебушком подобрали последние капли со дна. Трудяги! Много ли человеку нужно для счастья!? Для нас этот миг наступил – миг блаженства, когда сыт, пьян и весел, все остальное нам по херу. Растянулись на теплой гладкой гальке, курим и ждем на десерт рассказа нашего незванного гостя.

Прилетел он в Магадан с Чукотки, с Анадыря. Был на лососевой путине. Что заработал там – прохохотал в кабаках с девками гулящими, у них нюх на деньги как у собак, а то и хлеще. Рыба, которая у него в рюкзаке, анадырьская кета осталась цела, потому что в камере хранения лежала. Кто-то посоветовал ехать в Армань, чтобы заработать на обратную дорогу. Билет на ИЛ-62 до Москвы стоил девяносто два рубля, это точно! Но здесь конец путины и рабсилы хватает своей. Сейчас он будет добираться опять в Магадан и попытается устроиться на траловый флот. Знаю по опыту, что это вполне реально, но осенняя и тем более зимняя «рыбалка», даже в более южных широтах, опасна. Шторм, опасность обледенения и, как следствие этого, «оверкиль», когда шансов кому-либо спастись, практически нет. Ноль!

Ничего этого я не стал ему говорить, поучать, пугать его или отговаривать. У каждого свой путь, своя «колея». Наш гость спрашивает, кому можно рыбу загнать? Но кто в рыбацком поселке, на берегу моря и лососевой реки, купит у него рыбу, хотя это и балыки кеты, подкопченные, деликатес, можно сказать. В благодарность за угощение гость достает из рюкзака пару балыков, которые все в плесени, задохнулись, значит. Да и запашок у нее, как медведь любит, с душком. Вывалил он ее всю (штук пятьдесят) на гальку, сверху бросил свой рюкзак, распихав по карманам документы и какую-то мелочевку, сказал нам «спасибо», сделал рукой пока-пока и удалился в сторону Колымской трассы. Нам было жаль его, но предложить ему что-либо мы не могли.

В гостиницу нам было еще рано, и спешить нам больше было некуда. Серый, подумав, подался в лавку на этот раз за пивом, а я остался стеречь его балалайку и поддерживать наш костерок. Два самых важных фактора в развитии и выживании человечества – это огонь и вода, и это у меня было. Я сидел на каком-то топляке, когда-то принесенном морским приливом или, может быть, рекой. Смотрел на огонь, на реку и море с далеким горизонтом, любовался всем этим, дивился и пытался как-то понять, осмыслить, представить себя в этом необъятном мире, но в моем мозгу получалось, что я, да и все мы, лишь песчинки, молекулы, атомы в этом громадном мире. А наша Земля-матушка – и сама песчинка в бескрайности, непонятности и необъяснимости космоса, как в прочем, и наша Галактика, одна из многих миллиардов галактик. Жуть берет! Если постоянно об этом думать, можно и в психушку загреметь.