Сон оборвался резко и неожиданно – его выдернули из него, словно рыбу на удочке. Пробуждение было более чем неласковым – на него обрушился поток ледяной воды. Он сел, обнаружив, что так и не разделся, что уже утро, что Джерхейн возится у колодца во дворе. Вельг, устроивший ему эту утреннюю экзекуцию, недовольно покачал головой.

– Пузырь утопленника, – повторил он с осуждением в голосе. – Ты что, меры не знаешь?

– А где Керин? – поинтересовался Ройг вяло, подумав, что Вельг прав и меры он действительно не знает, голова вот совсем тяжелая, соображать не хочет.

– Дома, где ж еще. Мне его на себе пришлось тащить, – ответил тот. – Протрезвеешь – пойдешь проведаешь.

– А Джер? – Тэйн кивнул в сторону окна.

Вельг только хмыкнул в ответ.

Умывшись и переодевшись, Тэйн отыскал Кири и предложил ему вместе позавтракать. Тот обрадовался возможности вкусно поесть, да еще в солидной компании – мальчишек в трайты не пускали, даже при наличии денег, только со взрослыми, и только с мужчинами. По дороге они беспечно болтали о ерунде, пока мальчишка не упомянул о вчерашней пьянке. Тэйн нахмурился. Ему стало неловко, что парень видел, как Вельг доставлял их домой, пьяных до безобразия. Но Кири имел в виду вовсе не это.

– Пока вас не было, тут крутились какие-то хмыри. В окна заглядывали, слуг расспрашивали, кто живет да когда приехал. Потом тот, что в ушари, меня увидел, ну и стал выпытывать, зачем вы приехали да куда пошли. Я, конечно, дурнем прикинулся, что не знаю. А потом пообещал, ну, это, залезть к вам да в вещах порыться, – мальчик вздохнул. – Но они сказали – не надо. И уехали.

Тэйн покачал головой.

– Кому-то могла не понравилась рыжая шевелюра Джерхейна, – пояснил он. – Вот и разнюхивают. Ты молодец, все сделал правильно. Что ж, мы будем осторожнее. Можешь их описать?

Кири надолго задумался.

– Вообще-то они на отряд похожи. Шийяры разные, но все неброские, в одной манере сделаны. Трое в ушари и тюрбанах. Двое с открытыми лицами. Лица горожан, не степняков. У всех ятаганы, кроме главного. Главный у них, ну, тот, что со мной разговаривал, странный какой-то, – мальчик сделал паузу.– Жуткий.

– Жуткий? – переспросил Ройг. – Почему?

– Высокий очень. Худой. Шийяр в поясе перемотан шелковым шарфом, так кажется, будто он вообще… как палка тонкий. Тот кусочек лица, что из-под ушари виден – очень бледный, белый прямо-таки. Самое ужасное – глаза у него белые… – мальчик поежился.

– Совсем белые? Без зрачков, что ли? – удивился Тэйн.

– Очень светлые. Будто бы из серебра сделаны. А белки – голубые. А еще я видел его волосы. Они длинные, из-под тюрбана сзади свешивались. Они черные и белые одновременно!

– Как это? Седые, что ли?

Кири отрицательно затряс головой.

– Не бывает такой седины! – жутким шепотом заявил он.– Прядь черная, прядь белая. И так вперемешку. Нелюдь он, вот что! – и затрясся, взвинченный собственным воображением.

– Постой-ка,– поспешил успокоить его Ройг. – Давай я опишу тебе разумную тварь, которую я на самом деле видел, – и он, вспомнив существо, напавшее на него в илломайнском лабиринте, постарался подробнейшим образом его описать. – Похож?

– Нет, – снова затрясся мальчишка. – Это вы мне совсем чудовище изобразили! А тот – человек. Просто он как… как… Небесный Дьявол!

– Небесный Дьявол, значит… – Тэйн улыбнулся. – И какой же именно из семерки?

Завтракали они там, где и раньше – в маленькой трайте недалеко от постоялого двора. Мальчишка уплетал соленый сыр и все те же лепешки за обе щеки, Тэйн едва впихнул в себя кусок лепешки и в который раз поклялся, что больше не будет пить с Джерхейном – тот никогда не мог остановиться вовремя. Да и весовые категории у них разные. Впрочем, не только в выпивке.