Я бросился обратно и остановился ошеломленный. Мария лежала на песке, прижав ладонь к щеке, и испуганно смотрела на Джека. Тот был в бешенстве. Он замахнулся кулаком и бросился к Марии, но я уже сбросил оцепенение и оттолкнул его.

– Какого черта ты творишь, Джек? Ты собираешься ударить женщину? Немую? Держи себя в руках! Что бы между вами не произошло, ты не имеешь права…

– Женщину. Немую, – эхом повторил Джек. Он побелел от ярости. – Да ты хоть понимаешь?..

Я выглянул из-за его плеча и увидел, что Мария уже поднялась на ноги и стоит, съежившись и охватив себя руками, за спиной своего обидчика и, не отрываясь, с ужасом смотрит на меня.

– Что произошло?

– Ничего! – Джек сплюнул мне под ноги. – Я вылил ром! Черт, я вылил весь ром!

Он яростно пнул песок, и тот, подхваченный ветром, разлетелся по берегу.

– Ты вылил ром?

– Ты туго соображаешь, да? – гаркнул Джек. Мария за его спиной вздрогнула всем телом. – Я решил завязать со всем этим! Домик, лодка, не помнишь?.. – он махнул рукой с отчаянием. – Дрянь!

И бросился назад к хижине. Я смотрел ему вслед, ничего не понимая. Что могло его так разозлить?

– Мария, что случилось?

Ее брови задрались, лицо скуксилось, казалось еще чуть-чуть, и она заплачет, но я так и не услышал ни звука.

«Ах, ну да, – с досадой сказал я себе. – О чем же я?»

Солнце садилось. Ветер дул с моря, и мне показалось, что до меня донесся какой-то звук.

– Идем в дом, – сказал я немой.

Мария чуть помедлила, но все же повиновалась. По дороге я обогнал ее и заглянул в хижину. Джек был там. Он лежал на своей постели, повернувшись к стене и обхватив голову руками. Я не знал, что мне делать с этим, и тихонько вышел наружу. Эмили сидела на «скамеечке у дома». Я опустился рядом и обнял ее за плечи.

– Что случилось? – спросила она, и я понял, что она больше не злится на меня. – Джек прибежал, будто за ним гнался рой диких ос.

Если бы я знал. Мне казалось, что мы вернулись в исходную точку, и Джек опять перестанет разговаривать с нами. Только теперь он не станет говорить еще и с Марией. От нее мы тоже ничего не добьемся. Едва протянувшаяся нить человеческих взаимоотношений между нами скоропостижно прервалась. Мы договорились держаться вместе, но сейчас у меня то и дело закрадывалась мысль, что не лучше ли Джеку переселиться из нашего Цветочного Горшка куда-нибудь дальше по берегу, а лучше на другую сторону острова. Это было жестоко по отношению к нему, но я должен думать о жене. И о Марии тоже. К тому же наше общество, очевидно, не доставляет ему удовольствия, так почему бы ему не покинуть нас.

Я решил, что поговорю с ним завтра, и, если он не будет вести себя подобающим образом, настою на том, чтобы разделиться. Это было сложное решение для меня. Так я думал тогда. На самом деле все было куда сложнее, просто я не знал всех обстоятельств, но пребывать в блаженном неведении мне оставались считанные минуты.

Мария подошла к нам медленно и нерешительно и остановилась напротив. Нас разделял маленький костер, которым мы по вечерам освещали наш двор и сад, и пытались хоть как-то защититься от назойливых насекомых.

– Нам нужно поговорить, – услышал я не понятно откуда хриплый низкий голос.

Эмили оказалась сообразительнее меня.

– Мария, ты говоришь? – воскликнула она, поднимаясь.

Но тут я тоже кое-что сообразил.

– Никакая это не Мария, Эмили!

Я схватил жену за плечи и попытался задвинуть за себя. Но она не унималась, рвалась к заговорившей вдруг «немой». Пока «Мария» не подняла руку и не стянула с головы повязку. Выражение ее лица так изменилось в этот момент, что это развеяло все оставшиеся сомнения. Эмили сразу замерла, успокоилась и сама отступила назад, ко мне.