На всякий случай Петер спустился вниз, на кухню, и спросил маму, не брала ли она… тут он на секунду запнулся… такой чёрный… шар. Нет, ничего похожего она не видела и вообще не заходила к ним в комнату. Куда же он мог деться?

Петер, бросив по дороге взгляд на рисунок, над которым пыхтели папа с Себом, и, увидев животное, больше похожее на огромного бурундука, чем на слона, опять побежал вверх по лестнице. Он вошёл в спальню, не включая свет, и подошёл к окну. Дождь неожиданно закончился, как это часто бывает в Копенгагене. Погода здесь переменчива из-за сильных ветров, дующих с Северного и Балтийского морей, поэтому ясный день может внезапно обернуться дождливым, а дождь – так же внезапно прекратиться. Их этаж был последним. Петер стоял у окна и смотрел на крыши соседних домов, над которыми взошла полная луна. Это было красиво: освещённые лунным светом крыши, и звёзды высоко в небе, и редкие машины, проезжавшие внизу в свете фонаря. Всё выглядело, как… в сказке, что ли. Петер, конечно, давно вырос из того возраста, когда верят в сказки, или в Деда Мороза, или в разных там гномов и троллей, но теперь ему приятно было стоять вот так у окна и думать, что в мире всё-таки осталось что-то от сказки. Что-то чудесное и непостижимое. Потом это ощущение прошло, Петер развернулся, пересёк комнату, протянул руку к выключателю, и…

– Не включай свет, – раздался откуда-то негромкий голос. Это не был шёпот, кто-то просто говорил, не повышая голоса, но при этом очень настойчиво.

В тёмном углу за двухэтажной кроватью шевельнулась чья-то тень, и Петер почувствовал, как холодные мурашки побежали у него по коже. Он хотел позвать папу, но не мог издать ни звука. Он чувствовал себя как Нео в первом фильме «Матрицы», когда у него исчез рот, как будто его никогда и не было на лице. Петера парализовал ужас. Он был уверен, что в квартиру проникли воры и одного из них он застал в своей комнате. А преступник, которого застали на месте преступления, иногда оказывается очень жестоким, пытаясь спастись. Петер смотрел фильмы, в которых грабители даже убивали хозяев, если те заставали их врасплох.

Однако тень не совершала никаких угрожающих действий и к тому же оказалась довольно маленькой. Ростом с Петера, нет, даже меньше, скорее, ростом с Себа.

– Ты китаец? – так же негромко спросил Петер.

– Почему китаец? – удивилась тень.

– Китайцы такие маленькие. Они гораздо ниже, чем мы.

– Во-первых, китайцы бывают разные, – задумчиво произнесла тень. – Во-вторых… нет, я не китаец. Можно сказать, что я, как и ты, скандинав.

– Датчанин?

– Не совсем… – Тень сделала несколько шагов по направлению к Петеру. – Но мои предки из этих мест.

Тень старательно избегала попадать в полосу лунного света, но глаза Петера за это время окончательно привыкли к темноте, и он смог разглядеть невысокого мальчика, очень симпатичного. Тот был одет во всё чёрное, а на щеке у него был какой-то след.

Мальчик проследил за взглядом Петера и ответил на вопрос, который тот не успел задать.

– Это золотая дуга, метка смуков.

– Смуков? – удивлённо спросил Петер. – Это такой народ? Как датчане?

– Да, это народ, – кивнул в темноте мальчик, – но не совсем такой, как ты думаешь. Смуки рождаются очень редко. Нас назвали так за красоту, которая вообще-то несвойственна гноллям. Почти все гнолли уродливы. К сожалению, – добавил незнакомец.

– Гнолли? – снова спросил сбитый с толку Петер. Он впервые слышал это слово, хотя что-то оно ему напоминало. Только вот что, он никак не мог понять.

Но уже совсем скоро загадка разъяснилась, как и тайна появления незнакомца в спальне мальчиков, и, что совсем удивительно, загадочное появление в жизни Петера шара для боулинга.