– Ну как же, – поспешил разъяснить Энрико, – ты теперь являешься полноправным членом всей нашей интербригады. Все по чести – от каждой нации по представителю!

– По-моему это прекрасно, – отозвался Ян.

– Да, и мы умеем решать вопросы дипломатически.

– По-иному и не получается, – усмехнулся Маттиас.

– Именно, – прогремел Энрико, – да здравствует демократия! – и тут же тихо спросил: – Но принцип профессиональной иерархии непоколебим?

– Как и всегда! – перемешивая ложкой горячий кофе, подтвердил Маттиас.

– Значит у нас подлинная демократия, – вздохнул с видимым облегчением Энрико.

Он ненадолго смолк, поглаживая заросший щетиной подбородок, и тут же продолжил:

– Все-таки Ян нам повезло быть вместе. Мы люди своего времени, заметь – перед тобой итальянец, всю жизнь проживший в Англии, американец, большую часть времени проводящий в нескончаемых поездках по миру, ну и наконец, турок с немецким паспортом. Неплохо, да?

Ян улыбнулся.

– Ну… компания мне по душе. А в паспорта я заглядывать не собираюсь.

– Верно, все верно, – застрекотал итальянец. – Я бы тоже не стал смотреть в эти документы. Это глупый официоз. А какие на них лица – вы заметили? Когда я открываю свой паспорт, на меня начинает таращиться какая-то физиономия, с выхолощенным лицом из какого-нибудь билдборда. Кто этот человек?! Я и не знаю.

– Это ты Энрике загнул, – подхватил кто-то, – нужно быть к себе снисходительней.

– Нет-нет, серьезно. И главное она – эта физиономия, всегда хитро так улыбается, будто знает, каким я буду лет этак через десять.

– Видимо, – весело захихикал Легли, – таким же, как с утра после прошлогодней рождественской вечеринки.

В небольшом помещении столовой раздался всеобщий смех.

– Это все треклятый бурбон, – улыбаясь, развел руками Энрико, – он явно был лишним.

– Ладно! – резко оборвал разговор Эрдеме. – Пора приступать к работе! Время…

– Вот так всегда, – Энрико хитро подмигнул Яну, – немцы хоть и турецкого происхождения невероятно педантичны и всегда помнят о времени.

Работа! Его бывалые товарищи прекрасно знали, чем, и как им предстоит заниматься. А Ян?! Стол, заваленный бумагами и всевозможным барахлом (который казалось сюда усердно слаживали целую неделю, скрупулезно готовясь к его приезду), представлял собой настоящие авгиевы конюшни, труд над которым был сродни подвигу. Но… отступать было уже поздно. Ян принялся за дело усердно. Так словно на дне этого сваленного в единую кучу хлама лежал приказ о его назначение на долгожданную должность в компании «Global Industry». Постепенно приближаясь к цели, он все больше и больше проникался ненавистью к этому самому Чарльзу, да так, что примерно к середине дня ему стало казаться, что физиономия этого молодого человека вызывает у него стойкое чувство ненависти. Продлись такие мучения немного дольше, и Ян, наверное, даже бы с удовольствием применил к нему грубую силу. Но все обошлось мирно. Мысленно конечно бедняга Чарльз был не раз отослан по самым разным адресатам, в пестрых гаммах которого Ян, как, оказалось, разбирался гораздо лучше, нежели в вопросах искусства, но для самого юноши сия кара прошла мимо, совершенно его не задев. Постепенно в мыслях и на рабочем столе воцарился долгожданный порядок. Ян взглянул на время. Долгая и изнурительная процедура, прокатившись по часам, замерла на цифрах – 12:30. Окружающее его пространство, словно вынесенное за пределы сознания, вновь вырисовывалось в знакомых лицах, напряженных от подготовки к какому-то процессу.

– Ну как там?! Все готово? – громкий голос Эрдеме прокатился по залу, словно хлесткий удар грома.