– Вот это я понимаю! – слегка насытившись, Славик в очередной раз наполнил опустевший бокал. – В таких условиях согласен всю жизнь постигать премудрости науки – хоть обычной, хоть магической. Даже математику изучать!

И, свесившись со стула, обратился к Таисии:

– Землячка! Давай за знакомство на брудершафт выпьем!

Та вначале удивлённо взглянула на него, но потом рассмеялась.

– Да давай, раз такой смелый. Только смотри, не делай лишних движений, а то сиденье под тобой дюже хлипкое, свалишься ненароком.

– Постараюсь!

Чокнулись, выпили, поцеловались. Ксия во все глаза смотрела на них, словно увидела живого дракона.

– Эти русские всегда удивляли меня, – наклонившись к ней, прошептал Фанг. – Так открыто демонстрировать свои чувства, будучи едва знакомыми! Поистине великая нация – ни в чем меры не знают. К нам в городок иногда заезжали русские купцы, смешно называвшие себя «чел-нош-ники». На то, как они в подпитии развлекались, сбегалось посмотреть чуть ли не полгорода. Помню, купили у нашего соседа, торговца игрушками, все имевшиеся в продаже воздушные шары, выпускали их по одному-два и расстреливали из самодельных рогаток, соревнуясь в меткости. В другой раз во второй половине марта, на день весеннего равноденствия решили отпраздновать начало нового астрологического года. Вызвали откуда-то два грузовика со снегом, налепили снеговиков, да водили вокруг них хороводы с песнями и плясками.

Олаф, как истинный скандинав, сохранял олимпийское спокойствие, ни единым словом или жестом не отреагировав на ситуацию. Впрочем, на фоне общего фона обстановки в столовой в факте распития на брудершафт уже не было чего-то экстраординарного. За столиком справа парень, судя по внешнему виду – уроженец Латинской Америки, что-то громко и ожесточенно доказывал своему соседу, а при достижении консенсуса радостно хлопал того по плечу. С другой стороны две девушки сидели, обнявшись и то и дело хихикая.

Похоже, ещё немного, и вместо музея студентов целесообразнее будет снова вести на прогулку – хорошенько проветриться, подумал Денис. Однако и мистера Фиртиха, похоже, посетили аналогичные мысли.

– Дорогие коллеги! – сделал он заявление. – Очень сожалею, что вынужден прервать вашу трапезу, но в мои обязанности входит напомнить, что у нас сегодня запланировано ещё посещение музея. А потому давайте закругляться и через полчаса собираемся в центральном зале.

Разговоры стихли, одни торопливо доедали лакомства, другие допивали вино, а третьи уже были бы совсем не против отложить посещение хранилища доисторических реликвий как минимум на завтра. Поэтому, когда собрались вновь, кое-кто попросту отсутствовал, и, судя по всему, не собирался появляться. Славик, хоть и пришёл, но чувствовал себя не лучшим образом.

– Ох, не знаю, дотяну ли до конца осмотра.

– Сам виноват. Можно подумать, голодом морили.

– Да ну тебя! Уж и порадоваться жизни нельзя. Как там в знаменитом студенческом гимне «Гаудеамос» – будем веселы, пока мы молоды?

– Воистину, – подтвердила подошедшая Таисия. И, посмотрев внимательно на того, с кем скрепила ритуалом обязательство дружбы, добавила с иронией, – земляк, может, тебе два пальчика в рот, да облегчиться немного?

– Обойдусь. Скоро всё пройдёт.

– Ну, смотри. А то потом неудобно будет.

– Будь спок, прорвёмся!

В этот момент активизировался мистер Фиртих.

– Полагаю, больше не будем дожидаться отсутствующих, – заявил он. – Как говорится, семеро одного не ждут.

Музей располагался здесь же, на первом этаже, и занимал сразу несколько комнат. Внутри он мало чем отличался от своих собратьев, разбросанных по всему миру – экспонаты на бархатных красных подушечках за стеклянными витринами, с пояснительными надписями чётким каллиграфическим почерком, а по стенам развешаны плакаты-иллюстрации.