Значит, и сейчас наша задача – сделать противнику настолько больно, насколько это возможно. Никто не может победить в войне в одиночку, кем бы он ни был. Да и в целом как-то сильно повлиять на ее ход. Но каждый может сражаться ради побед собственных, ради собственных достижений, и из этих побед малых будет выкована победа общая. Значит, будем выполнять задачи, а не сидеть сложа руки и ждать, пока в наше укрепление прилетит снаряд.

Задачи шли одна за другой. Сначала я сходил к Гансу, забрал оставшихся на окраине дач сослуживцев и отвел их на новую точку дислокации. Благо путь был недалекий, хоть и сопряженный со сложностями в виде многочисленных препятствий и груза, который нам в очередной раз приходилось тащить из точки А в точку Б. Усталость уже начинала сказываться на мозге – бредя к своим через всю эту хаотичную и единообразную до смешения разруху, я думал лишь о том, как бы мне не заблудиться, ни идя за командиром – медиком Мухой – и Гиннесом, ни возвращаясь вместе с ними к новому, чуть более безопасному домику.

После переезда поступил новый приказ – установить средство радиоэлектронной борьбы, которое отряд нам выдал в то время, когда мы пробирались к этой части дач с места высадки. Устройство, которое было способно создать бесполетную зону для украинских операторов БПЛА. А для начала нужно было выбрать место для установки этого маленького черного чемоданчика как-то так, чтобы им было максимально неприятно и обидно. Направить испускающие помехи антенны таким образом, чтобы сигнал проходил в сторону высившегося серой крепостью на горизонте Угледара, прямо над посадками, в которых сейчас ютились другие легионеры.

Казалось бы, маленький черный кейсик, который мы называли «мангалом». Жарить бы с его помощью ничего не получилось (за исключением нервных систем операторов БПЛА, что запускают «птички» с той стороны фронта), но он был способен оградить наших сослуживцев от того, что их обнаружит противник и забросает маленькими гранатами с гражданских квадрокоптеров. Или от того, чтобы на них навели танк или миномет. Хотелось бы верить, что он на это способен, однако кейс не вызывал у меня особого доверия и явно был собран на коленке энтузиастамигуманитариями. Под крышкой ящика скрывались антенны, представляющие собой два латунных стержня с нанизанными на них металлическими «тарелочками» разных размеров – ближе к краю поменьше, а к основанию побольше. Также там можно было обнаружить несколько рубильничков и выходящие наружу контакты для запитывания этого устройства извне.

– Думаю, здесь нужно «мангал» поставить, – объяснял я командиру, показывая на стоящий неподалеку дачный домик, – прямая видимость до Угледара, не будет радиотени. Неподалеку от нас, чтобы ставить и снимать можно было. Но и не слишком близко, чтобы не привлекать внимание.

Командир внимательно изучал предложенный вариант. Его застывшая фигура в стандартном шлеме расцветки «пиксель», таком же бронежилете и комплекте защитной формы отдавала сюрреализмом из-за странной привычки носить за спиной саперную лопатку, что роднило его массивную фигуру с образом самурая или, скорее, рыцаря. Зеленого, странной формы рыцаря двадцать первого века.

– Да, давай прямо сейчас. Пока не рассвело до конца и дневные дроны не поднялись.

Действительно, работать по утрам, во время утренней дымки, не хочет никто – ни офисный клерк, ни боец на фронте. По своему дроноводческому опыту из прошлой командировки я помнил, что шел летать где-то ближе часам к девяти утра, а до того у меня был утренний моцион, заключавшийся в скуривании нескольких сигарет подряд, кружке чая и банке консервированной перловки.