На свежую голову стоило тянуться к новым знаниям, на свежую.

…а когда она у меня свежей-то будет, с такими виражами?

В управлении на меня смотрели как на диковинного зверька. Даже до того, как услышать, чьим защитником я являюсь, я ловила на себе заинтересованные и жутко подозрительные взгляды. Я списала всё на интерес к своей скромной и по совместительству новой для управленцев и законников Валервля персоне.

Наивная я всё-таки.

– Доброго дня! – спустившись в хранилище, я представила дежурному соглашение со своим подзащитным и потребовала осмотра улик по его делу.

Мужчина с проседью долго изучал предоставленный документ. Предвзято, со всей ответственностью, но в конечном счёте предложил мне занять один из трёх массивных столов, расположенных до входа в его владения, отделённые решёткой и массивными дверями.

Ждать долго не пришлось. Вскоре большая коробка стояла передо мной, а журнал для оттиска именной печати лежал на столе.

– Проверяйте. – угрюмо обронил он.

Я начала с журнала… Собственно, на нём я и зависла.

«Простыня – 1 шт.

Неизвестное содержимое в пузырьке – 10 мл.

Предсмертная записка Дерии Халат – 1 шт.»

– Э-э-э-э… – протянула я, потянув крышку на коробке вверх. – Это что, всё, что вам удалось собрать за столько времени?

Я глазам своим не поверила, ведь в коробке, не занимая и половины пространства, лежали перечисленные в журнале вещи.

– Это вы у дознавателя и сыскника спрашиваете. Не моя компетенция. Оттиск ставьте, если всё верно.

Верно-то оно верно… Но только по бумажкам!

Непорядок.

Покончив с формальностями, я осмотрела немногочисленные улики.

Простыня оказалась чуть испачкана кровью. В протоколах она значилась, как доказательство прелюбодеяния между моим подзащитным и наложившей на себя руки. Записка была донельзя странной.

«Хан, мой любимый, жизнь без тебя мне не мила. Мы были вместе и всё ещё можем быть вместе. Я верю, что ты дарован мне судьбой.» – значилось на очень ровном, белом и пахнущем духами листе, сложенном пополам.

Я переписала для себя текст весьма странной, сомнительной, я бы даже сказала, предсмертной записки, и взялась за пузырёк. Мутная, болотного цвета жидкость вызывала ряд сомнений.

В деле не было экспертизы по ней. Утверждалось, что яд, который отправил Дерию к праотцам, был изъят. И в этом крылся очередной непрофессионализм местных законников. В журнале учёта хранилища улик и вещественных доказательств, например, чёрным по белому было написано, что в пузырьке не яд, а неизвестное содержимое. Не было даже указания на консистенцию, запах и состояние.

Я понятия не имела, чем мне поможет эта оплошность дознавателя, но для себя галочку поставила. Не получится с ним работать и возникнут проблемы, я всегда смогу его заткнуть, указав на несостыковки в журнале учёта и протоколе. Даже потребовать его отстранения от дела.

Вздох слетел с моих губ непроизвольно. Я на большее рассчитывала.

– Я закончила. – подозвав служащего, принялась собирать разложенные перед собой материалы дела.

Послышались приближающиеся шаги и я ускорилась.

– Полли Неймиш! – мужской голос эхом отбился от стен. – Вы почему до беседы со мной запросили улики по делу Хан-Суфа?!

Если бы не услышала своего имени, в жизни бы не поверила, что дознаватель в подобном тоне рискнёт со мной общаться.

Закрыв папку, я медленно обернулась. Смерила нахмуренного и недовольного мужчину в тёмной одежде долгим взглядом, отметив, что и этот гад хорош собой.

– Я к вам обращаюсь! – вспылил мужчина.

Улыбнулась.

– А кто это, я?

– Зайдар Заче! Я дознаватель…

– Я догадалась, кто вы. – всё с той же улыбкой я мягко оборвала мужчину. – Кто вы такой, что позволяете себе общаться со мной в подобном тоне?