Тут появилась маленькая девчушка Леночка, которая по какой-то причине пришла к автобусу то ли со своей бабушкой, то ли с кем-то из родителей проводить отца Гордея в лагерь. Неожиданно для всех Леночка вцепилась в Граблевского:

– Я поеду вместе с Гордеем, – почти в голос кричала она.

Никто не знал, что с ней делать, – вещей нет, в списках Леночка не значится, но она прорвалась в автобус, спряталась за детьми и кричала:

– Поеду с отцом Гордеем!

Посовещавшись, взрослые решили, что девочка поедет с ними, а её личные вещи передадут на остров позже.

Лия Игнатьевна приехала без внучки.

В этой суматохе Ольга не заметила, как Лия Игнатьевна тихо села в автобус, чтобы поехать на остров.

Поэтому, когда на допросе по 5-й смене следователь Александр

Иванович Ермаков спрашивал Ольгу, как Лия Игнатьевна добралась до острова, Каневская ответила:

– Не помню!

– Как же так, Ольга Дмитриевна? Говорите, что у вас хорошая память, а такого важного обстоятельства не помните?!

Это Ольгу очень задело, но всё-таки она повторила:

– Не помню.

Потом Каневская судорожно начала вспоминать, каким образом Лия Игнатьевна оказалась на острове, понимая, как это важно, потому что она точно помнила, что она была одна, без Анечки.

И всё-таки через некоторое время Ольга вспомнила!

Вспомнили почти все одновременно – и Антонина Муханова, и Серафима Назарова, и Юлиана Воротынская, которая встречала 5-ю смену на пристани и видела выходящую с катера Лию Игнатьевну.

Это непременно нужно было вспомнить даже спустя два с половиной года, чтобы подтвердить, что Лия Булавина приехала собирать чернику одна, без Ани. Это было важно для следствия.

В дальнейшем Лия Игнатьевна сама подтвердила корреспонденту «Мойки» Ирине Тумановой, что приехала на Зеленец без внучки.

Об этом Каневской сообщила в сентябре 2014 года журналистка Ирина Туманова. Ольга воскликнула:

– Слава богу! Я не ошиблась в Лии Игнатьевне!

Лия Игнатьевна приехала одна, набрала ягод и договорилась с Антониной Мухановой, которая тоже живёт в Правдинске, что та отвезёт её домой. Вместе с ними (Антониной и Лией Игнатьевной) ехали воспитательница Вера Старикова, египтянин Рамзан Рогама, который жил в палатке на берегу Ладожского озера, и трудник из монастыря, которого по просьбе монаха Святополка Антонина взяла к себе машину. Все места в машине были заняты.

Нельзя сказать, что Гордей Граблевский Ольге понравился. Она заметила у него гонор, самолюбование. Отец Гордей любил быть в центре внимания, ему нравилось, что к нему тянутся дети. Он с удовольствием проводил с ними у костра беседы о жизни, пел с ними песни, ему нравилось быть кумиром детей.

Как-то, в очередной раз увидев валяющийся на земле хлеб (надо сказать, что дети, к сожалению, весьма небрежно относились к продуктам: можно было увидеть не только разбросанный хлеб, но и пряники, и даже конфеты), Ольга обратилась к отцу Гордею с просьбой: она хотела рассказать детям о войне, о Дороге жизни, о блокаде Ленинграда – может быть, удастся затронуть детские сердца и пробудить уважение к хлебу… Но священник ответил категорическим отказом. Беседы у костра должен был проводить он, и только он! Конечно, Ольга огорчилась, но не ломать же ей заведённый порядок!

Расписание лагеря составлялось тоже только с отцом Гордеем. И, чтобы согласовать расписание на следующий день, каждый вечер приходилось долго ждать, когда он уложит спать маленькую Леночку, которая вместе с ним жила в скиту.

Из-за этого возникали обиды, непонимание между старшей вожатой Юлианой Воротынской и отцом Гордеем. Ольге Каневской частенько приходилось успокаивать Юлиану.