В гостиной я устроил парад цилиндров и конусов. Это были подходящие для выставки цилиндры и конусы, которые мне удалось сделать за прошедшие годы. Но идея никому не нравилась, и я сделал выставку дома.

Этот город из геометрических фигур, раскрашенных в яркие цвета, радовал меня. Я ложился на пол и разглядывал его. Вставал, комбинировал предметы по-другому. Потом снова ложился и снова смотрел. Меня успокаивал этот футуристический инопланетный пейзаж, рядом с которым можно было спокойно заснуть.

Вторым самым интересным занятием моей теперешней жизни были фото Никты. Я садился за комп и часами занимался ее фотонаследием. Кадрировал любимые фото, рассматривал детали, вспоминал. Поначалу я избегал смотреть наши с ней фотографии, думая, что так я скорее забуду ее. Но, когда понял, что не забуду никогда, стал без всякого страха открывать и делать ее изображения настолько хорошими, насколько это было возможно.

Я так глубоко погружался в тот мир, где мы были родными любящими людьми, что забывал о кошмарах, которым суждено было возникнуть в наших ссорах и при разрыве. Для меня было дикостью понимать, что мы с Никтой – участники глупейшего жесточайшего противостояния, которое не несет никому ничего: ни плохого, ни хорошего. То есть, является бессмысленным.

Я смеялся над ее смешными мордочками, которые она корчила там, в снимке, разглядывал по сотне раз одни и те же фрагменты ее тела, ‘изувеченные’ пикселами. Иногда срисовывал особенно памятные и понравившиеся сюжеты карандашом на картон.

Но постепенно, осознание того, что такого уже никогда не будет, что это прошлое, которое всегда будет ярким, хорошим и добрым, возвращало меня в сегодняшний, загруженный работой период. Становилось тяжело, и я переходил к чему-нибудь другому, чтобы отвлечься.

Третьим занятием была студия. «Прекратите стучать ногой по полу! Мы не можем заснуть!» – просила меня соседка снизу. Да, человек, пишущий какой-то трек всегда правой ногой отбивает темп, и соседи снизу – в дерьме.

***

Мое сознание угасало перед телевизором. Вы видели когда-нибудь взрослого мужика, который живет один и смотрит телевизор перед сном (ну, при условии, что это здоровый человек)?

В моем случае это совершенно голый мужик в двуспальной кровати с одной только мыслью: «Не забудь почистить зубы». И вот, когда голова несколько раз сонно упала на грудь, я иду чистить зубы. Я рад. Сегодня засну до двенадцати. Процедура в ванной напрочь изгоняет Морфея, и начинается… Глоток пива. Бутерброд с семгой. Пельмени. Яблоко. Черный кофе.

Глава вторая.

Глория

Утром я осознал всю нещадность положения, создавшегося в моей личной жизни. Как ни старался свалить все на чрезмерное вечернее питание, все же, я определенно чувствовал вину за поступок с Никтой, и уже вполне допускал, что в ближайшее время захочу извиниться.

Офис своей энергичной жизнью отвлекал от раздумий, но стоило собратьям на секунду притихнуть и, в создавшейся тишине, мысли неотвратимо обращались к Никте. Я понял, что влип. Дошло до позорного посещения ее страницы в нете, на которой я рыскал в поисках компры. На человека, который давно свободен от каких-либо обязательств))))))).

Поймав себя на таких делишках, я рассмеялся. Глория, которая в этот момент зашла с каким-то вопросом, улыбнулась, как бы говоря: «Я рада, что Вы рады!»

– Вы просили напомнить, что сегодня съемка в павильоне, – сказала Глория. Она должна была уйти, но не ушла.

– Что-то не так? – всмотрелся я в ее глаза.

– Простите, но я мечтаю поучаствовать, – Глория зарумянилась. Она была вполне хороша, и офисная роба не могла скрыть ее соблазнительные формы.