На меня смотрели крошечные голубые глаза, что резко контрастировали с покрасневшей кожей маленького, пухлого личика. Вот, кто хозяин всего богатства, которое меня окружало. Маленький и громкий манипулятор, что перевернул жизнь каждого в этой хибаре. Я была в этом абсолютно уверена, потому что ребёнок — он везде ребёнок, даже в этом, как его… в Валервиле.

— Ты такой страшный, жуть. — нервно выдохнула, примеряясь к "громкоговорителю". — Не будешь орать, глядишь, покрасивее будешь.

Страшно было до одури. Я второй раз в жизни держала на руках ребёнка. Первый опыт был очень кратковременным и неудачным. Сын подруги тоже так орал, когда Римка всунула мне его, чтоб попозировать на своей выписке перед фотографом. Ванька орал, этот орёт… Нет, дети абсолютно точно не моё.

— Не устал орать? — спрашивала, разглядывая свёрток со всех сторон. — Я, может, тоже хочу орать. Я вообще тебя боюсь! А ничего, держусь же как-то. Ты давай, это, прояви солидарность. — несла что ни попадя, лишь бы куда-то деть все эмоции, что меня переполняли. Ну и, конечно же, прислушивалась к собственным ощущениям, пытаясь вычленить что-то странное, чужое, мне несвойственное.

Младенец недовольно нахмурил почти что неразличимые светлые бровки и пустил слюни, издав губами несколько причмокивающих звуков.

— Есть охота, да? — предположила я, невольно потянувшись к своей груди. И так я её лапала, и так массировала, а ничего. Не было у меня еды для него. Ну не было, и всё тут! Не ставить же эксперименты с пустой грудью над крохой? — Откуда ж ты взялся у неё, а?

К моему глубочайшему сожалению, я не почувствовала ничего, что могло бы сойти за чужое восприятие. Я-то наивно полагала, что с Громкоговорителем что-то Лиэновское вылезет. Как с Измирой, например. Эту женщину я словно знала и чувствовала, что-то внутри меня тянулось к ней, кто-то будто подсказывал, что мне чувствовать, а тут… ничего. Вообще ничего. Мой сумбур в мыслях, мой безумный коктейль эмоций, моя растерянность и паника — край.

Что там Измирушка говорила про кормилицу? Дозаправить бы наш Громкоговоритель…

— Измира! — прикрикнула я, неуклюже покачав очень даже тяжёлый свёрток.

Чего и следовало ожидать, Измирушка появилась тут же. Как бы под дверью ни подслушивала, любопытная.

— У меня нет молока. Ты говорила что-то о кормилице. Забери, пожалуйста. Он голоден. — боязливо вытянув вперёд младенца, я дождалась, когда женщина его возьмёт на руки, и осторожно поинтересовалась: — У тебя сохранились письма, которые я тебе писала?

— Не вспомнили. — не вопрос — утверждение. — Да как же так, госпожа?

— Письма, Измира. — осторожно попыталась вернуть женщину в нужное русло. — Возможно, я что-то вспомню, когда прочитаю, что я тебе писала о… беременности.

— О-о-о-о-о, — понятливо протянула та, но тут же сникла. — Нет, госпожа. Я покидала Эренвиль в спешке. Не подумала, что они могут понадобиться.

Очень и очень жаль!

Нет, с этой Лиэн что-то было определённо нечисто! Где она могла взять этого ребёнка? Да, как выяснилось, детский приют у неё имелся, но это не объясняло ничего. Зачем выдавать чужого ребёнка за своего? Ребёнка, которого ты не носила под сердцем… Измира говорила и о позоре, который собиралась разделить с Лиэн. Должно быть это связано с беременностью Лиэн и Громкоговорителем. Получалось, что Лиэн ещё и нажила себе проблем, выдав чужое дитя за своё. Зачем?

— Измира, а здесь кто-то остался из моих друзей или подруг? Может, кто-то знает, от кого я забеременела и сможет прояснить для нас всю ситуацию?

— Да где там… — печально вздохнула она, убаюкивая Варрана. — Во дворце, как заподозрили ваше положение, так за леса и сослали.