– Мерино, я ведь важный государственный служащий! По-твоему, мне так просто вырваться?
– От замка пешком идти десять минут!
– Ты считаешь, что я все время провожу в Инверино?
– А на что еще может быть способен изнеженный юноша дворянского рода?
– Мне двадцать два года!
– И где я ошибся?
– В изнеженности! Я этот образ называю «щёголь»!
– Бельк так про тебя и сказал. Говорит он, как ты знаешь, мало, но всегда точен в формулировках.
– Как дела у старого душегуба?
– Разве ты не говорил с ним?
– Дворянин, беседующий с трактирным вышибалой, – это ни в какие ворота!
– Ну, хоть каплю здравого смысла я вбил в эту аристократическую голову!
– А также научил парочке грязных трюков со шпагой!
– Иначе ты бы не смог спокойно ходить по городу со всеми этими перстнями.
– Я правда скучал, Мерино.
– Я тоже, мой мальчик. И прекрасно знаю, как ты занят. – Мерино налил себе вина, тронул краем кружки бокал барона. – Но имеет право старый человек поворчать на радостях. Даже если и понимает, что ты пришел по делу.
Бенедикт кивнул. Они с Мерино знали друг друга довольно давно и, общаясь без свидетелей, опускали сословные нормы поведения. Да и вообще не видели причин соблюдать правила приличия, по которым оба собеседника часами ходят с разговорами вокруг да около.
– Ограбление корабела Беппе Три Пальца…
– Украли чертежи[18] нового судна?
– Демоны, Мерино! Ты уже в курсе?!
– Когда-то я был очень неплох в своей работе, – с деланой скромностью улыбнулся трактирщик.
Барон хохотнул – грубо и искренне, что совершенно не вязалось с его образом. Так развязно мог вести себя лейтенант наемников, бретер, наконец, но никак не благородный человек.
– Но как ты догадался? А! Аресты пыльников, которые проводит стража!
– Не только, но да! Бенито, я надеюсь, эти аресты не твоя инициатива?
– Конечно нет! Проклятый идиот Бронзино! В чью светлую голову пришла идея сделать едва получившего дворянство солдафона начальником сольфикхунской стражи?!
– Твоему покровителю маркизу Фрейлангу. И Бронзино не так плох, просто слишком стремится доказать, что хорош. К тому же тебе ли рассуждать о солдафонах и дворянстве?
Бенедикт развел рукам, мол, поймал. Его отец тоже был первым носителем баронского титула, получив его за верную службу от своего сюзерена.
– Что за судно-то хоть?
Да Гора немного замешкался при ответе. И Мерино прекрасно понял, что послужило причиной: с одной стороны – секретные сведения и въевшаяся привычка про такое помалкивать, с другой стороны – старый наставник, которому Бенедикт доверял как себе, если не больше. Впрочем, все произошло так быстро, что даже не возникло паузы.
– Три Пальца называет его «кьята». Большой и быстрый корабль для перевозки через море чего угодно. Товаров, войск. Никто пока особо не верит, что из чертежей способно родиться сразу и большое, и быстрое судно…
Барон замолчал, реплика не требовала завершения. Верили ли в проект талантливого корабела или нет, а желания проверять, сможет ли кто-то из соседних государств построить судно по чертежам, ни у кого не возникало.
– Расскажи, как обнесли дом корабела, – попросил Мерино.
– Как вышло, что ты не знаешь? – попытался сыронизировать да Гора, но, поймав серьезный взгляд трактирщика, поднял руки в капитуляции: – Понял, понял, никаких шуточек!
Дом корабела, по словам барона, обокрали очень профессионально. Воры, по всей вероятности, некоторое время следили за Беппе Три Пальца, изучая его привычки, и для проникновения выбрали один из небольших промежутков времени, когда старый мастер выходил за едой в ближайшую лавку: экономки не было, а сам он не готовил. Буквально за несколько минут, что корабел отсутствовал, воры пробрались в дом через дверь (замок там ерунда, мне-то на минуту делов!), зная при этом, где что лежит, взяли папку и скрылись. Никто из соседей старого мастера ничего не видел, сами воры никаких следов не оставили. Беппе еще около часа потратил на поиски папки, решив, что сам куда-то положил ее да забыл. Потом, конечно, вызвал стражу…