Вирджин не смогла сдержать улыбки. Как же было приятно знать, что кто-то о тебе волнуется! Ах, если бы она могла выразить словами ту безмерную благодарность, какую сейчас испытывала к Лукасу! И радости только прибавилось, когда на планшете загорелось оповещение от профессора Оукена. Задание засчитали, и одно штрафное очко было списано.

– Что ж, – вслух подумала Вирджин, не спеша покидать уютный подоконник.– Проверим принцип в действии!

За окном горел яркими оранжевыми сполохами закат, пели птицы и стрекотали насекомые. В библиотеке снова стало людно, но Вирджин ничего не замечала вокруг. Она сражалась с гармонией! В итоге, ближе к ночи, профессор Оукен убрал ещё два штрафа, что не могло не радовать.

– Пожалуй, сегодня я смогу себя побаловать и лечь спать пораньше, – решила Вирджин, покидая закрывающуюся библиотеку. Но это была единственная слабость, которую она себе позволила. На следующее же утро Вирджин поднялась с будильником и тут же засела за учебники. Уже после завтрака она отправилась в класс для занятий и играла на флейте до самого ужина, напрочь забыв об обеде. Остаток дня она посвятила тренировкам по фортепиано, а ближе к ночи, когда охранник вновь выгнал её, опять взялась за учебники. Вероятно, ей стоило несколько иначе распределить своё время, уделив чуть больше внимания не любимой флейте, а другим урокам, но, попадая в класс мастера Зейна, Вирджин забывала обо всём. Игра воодушевляла и подбадривала её. Пожалуй, только на уроках флейты Вирджин не пугали трудности. Она готова была играть круглыми сутками! Каждый раз Вирджин нехотя убирала инструмент в футляр и покидала класс, жалея о том, что нельзя было взять его с собой, чтобы поиграть в комнате ночью. Разумеется, такая фанатичность не могла не покорить и мастера Зейна. Он действительно был доволен своей ученицей и нередко хвалил её, тогда как другие учителя лишь копили недовольство. Нет, благодаря помощи Лукаса Вирджин стало намного легче, причём не только в гармонии, хотя те полчаса, которые им удавалось выкроить, едва хватало на то, чтобы разобраться с текущими заданиями. Однако принципы Лукаса работали безотказно не только в гармонии, но и в сольфеджио. Но ещё существовали запутанный анализ и жутко сложная композиция. Последняя печалила Вирджин больше всего. Ей легко удавалось придумывать мелодии, но профессору этого было решительно недостаточно. Его вечно не устраивала пресловутая форма и «корявый» аккомпанемент. Вдобавок он был явным сторонником более сложной музыки, и лёгкие простые мелодии Вирджин нередко вызывали у него презрение, чего он вовсе не стеснялся показывать.

– Такое годится только для пошлых песенок! – ворчал профессор, выкидывая в виртуальную корзину её очередную работу. – Поймите, мисс, мы здесь учимся создавать серьёзную классическую музыку! А не это, на три аккорда!

– На два! – смеясь, поправил Джаспер. – Мисс Нахалка за этот месяц выучила только тонику и доминанту!

Далеко не всем одноклассникам удалось сдержать смех, в то время как Вирджин хотелось провалиться на месте. Ей было одновременно и стыдно, и обидно. Украдкой она взглянула на Лукаса, в надежде увидеть в его глазах поддержку, но тот только морщил нос и равнодушно взирал на пейзаж за окном. «Конечно, – мысленно оправдывала его Вирджин. – Он же не мой друг. Спасибо уже и на том, что помогает с гармонией! Без него бы я вообще уже вылетела отсюда!»

– Вам следует слушать больше классики, – менторским тоном заявил профессор. – Иначе вы никогда не улучшите ваш вкус. Я вышлю вам список!

«О да, – с раздражением подумала Вирджин. – Я бы с радостью, но в этот демонов планшет едва влезает то, что нужно выучить по истории музыки! Итак чуть ли не за каждой книгой приходится идти в библиотеку! Был бы у меня айпи…» Как ни крути, но рабочий планшет обладал довольно ограниченной памятью, что создавало для Вирджин дополнительные трудности. Кирэй будто нарочно чинил ей всевозможные препятствия. «Я должна потребовать у него вернуть себе айпи!» – спускаясь в столовую на обед, рассуждала она. Это было бы честно и правильно. Но… Вирджин не могла себе даже представить, как сможет осмелиться к нему подойти. За целый месяц в школе, она видела его лишь издали. Обычно он ходил вдоль большой аллеи, ведущей в концертный зал, где проходили репетиции, как взрослого, так и учебного оркестра. Вирджин же оркестр не посещала, причём, такой чести удостоилась только она одна. По-видимому, Кирэй не захотел или не считал нужным её чему-то учить. Подобное очередное пренебрежение тоже задевало, и Вирджин каждый раз возвращалась к извечному вопросу: зачем же он купил её контракт? Признаться, она уже сломала себе голову, пытаясь понять логику этого омэйю. Нет, Вирджин не собиралась жаловаться. В конце концов, она по достоинству оценила свою возможность обучаться музыке, но разве нельзя было при этом относиться к ней немного мягче? Он же её полностью игнорировал. Словно Вирджин не существовало вовсе! Даже Тодо, и тот в последний раз посетил её две недели назад! Вирджин резко замерла. Тодо! Конечно же! Почему она сразу о нём не вспомнила?! Ей вовсе не обязательно встречаться с Кирэем! Тодо его помощник, и с ним гораздо проще решить все вопросы. Эта мысль заметно обрадовала Вирджин, и она, недолго думая, свернула к посту охраны.