– Не хочу, чтобы через неделю, когда вы поймёте, что музыка – это, в первую очередь, труд, вы начали жаловаться родителям, что я не соблюдаю условий договора, – выдал он. – Как вы понимаете, у нас с вами устное соглашение. Конечно, его можно оформить и на бумаге, но подобная бумажка всё равно не будет иметь никакого смысла и вряд ли чем-то вас защитит.

Вирджин всё прекрасно понимала, но желание стать музыкантом было гораздо выше всех прочих. Ну подумаешь, вместо того, чтобы валяться на кровати и читать информацию в Сети, она будет ходить, как в старину в библиотеку. Вероятно, ей даже дадут в руки настоящую бумажную книгу.

Вирджин пребывала в столь приподнятом настроении, что напрочь забыла обо всех прежних волнениях, хотя в начале ужина она никак не могла даже представить себе такого финала. Омэйю Кирэй продолжал её игнорировать, и это уже настораживало. Вирджин не без любопытства прислушивалась к общей беседе, украдкой бросая взгляды на омэйю. Стоило признать, внешность у него была яркая и запоминающаяся. Острый взгляд, хищный разлёт бровей, волевой подбородок. Кирэй был довольно молод для омэйю и весьма привлекателен. Мысленно Вирджин убеждала себя, что ей невероятно повезло, и холодный Кирэй в любом случае лучше, чем заносчивый Ву. Другой вопрос, каково это оказаться в одной постели с таким мужчиной. Вирджин невольно покраснела от подобных мыслей. Нет, разумеется, она была отлично осведомлена о том, что её ждало в статусе любовницы, но как-то в мечтах это представлялось более романтично. А Вирджин ощущала себя просто купленной вещью, и от того с большим волнением и даже затаённым страхом ожидала окончания ужина.

– Мне даже не придётся с ним спать! – с облегчением вздохнула Вирджин, садясь на узкую кровать. Тодо только что покинул комнату, оставив её в блаженном одиночестве. Вирджин готова была плясать от счастья! Ох, как она жалела, что не могла рассказать матери, как всё замечательно сложилось. Впрочем, леди Виолетт наверняка и сама догадается, что если сообщений нет, значит, Вирджин просто некогда писать.

Под тощей подушкой лежала хлопковая пижама. Вирджин переоделась и устроилась на своей новой кровати. Правая рука тут же упёрлась в стену, а левая свесилась вниз.

– Роскошь – не главное, – сказала себе Вирджин и уставилась на слабо освещённый светом уличного фонаря потолок.

Её мысли витали в упоительных мечтах, наполненных музыкой, флейтой и признанием. Почему-то ей очень хотелось, чтобы Кирэй посмотрел на неё не с холодной небрежностью, а с восхищением. Правда, понять, зачем ей это, она не успела. Устало прикрыв глаза, Вирджин, измученная бесконечными тревогами прошедшего дня, наконец, заснула.

Ей показалось, что она едва смежила веки, как в дверь кто-то настойчиво забарабанил. С трудом разлепив глаза, Вирджин перевалилась на бок и едва не грохнулась с узкой кровати. За окном уже рассвело, а часы, висевшие над рабочим столом, показывали шесть. Довольно рано, Вирджин привыкла просыпаться на час позже, но новая жизнь требовала новых привычек.

Стучал Тодо. Он принёс Вирджин расписание и карту студенческого городка. Проведя подробный инструктаж, помощник коротко кивнул и исчез из комнаты. Вирджин же пробежалась взглядом по своему плотному расписанию и ощутила смутную тревогу. Уроков было довольно много, вдобавок Тодо включил в её график время для самостоятельных занятий, подогнав его со временем работы библиотеки, и даже выделил ей класс для игры на инструменте. И, глядя на всё это, получалось, что каждый день был расписан у неё с шести утра и чуть ли не до двенадцати ночи.