Она отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком, и начала подниматься по склону Юнион-стрит к своей квартире. Однако не успела она сделать и двух шагов, как какая-то женщина вышла на свет в нескольких футах впереди нее. Мелоди остановилась как вкопанная. Незнакомка была такой яркой, ее улыбка была такой уверенной, что было невозможно продвинуться вперед, не обратив на нее внимания. Темно-русые волосы идеальными волнами спадали на плечи очень дорогого на вид пальто, украшенного крошечными золотыми цепочками, которые не выполняли никакой функции, а просто выглядели модно. Проще говоря, эта женщина казалась яркой и стильной. Такую не ожидаешь увидеть на выходе из обычного бара на районе.

– Мисс Галлард?

Эта женщина знала ее имя? Подстерегала? Не то чтобы это сильно удивляло, но с подобной наглостью со стороны репортеров Мелоди не сталкивалась уже давно.

– Извините, – сказала Мелоди, протискиваясь мимо нее. – Я не отвечаю ни на какие вопросы о моей матери…

– Я Даниэль Дулин. Возможно, вы помните некоторые электронные письма, которые я отправляла вам ранее в этом году? Я продюсер «Эплауз Нетворк».

Мелоди продолжала идти.

– Я получаю много электронных писем.

– Да, я уверена, что вы получаете много писем, – сказала Даниэль, шагая рядом с ней. Она шла в ногу с Мелоди, хотя на ней были трехдюймовые каблуки и ее обувь резко контрастировала с ботильонами Мелоди на плоской подошве. – Публика очень заинтересована в вас и вашей семье.

– Вы ведь понимаете, что я не разделяю их чувства.

– Понимаю. Во время короткого телефонного разговора Бит Докинз сказал то же самое.

Ноги Мелоди практически перестали ее слушаться. Воздух выбило из легких, и у нее не было другого выбора, кроме как замедлить движение и остановиться посреди тротуара. Бит Докинз. Она слышала это имя во сне, что было совершенно нелепо. Тот факт, что она все еще словно очарована этим мужчиной – а ведь за четырнадцать лет они так ни разу и не встретились, – заставил ее съежиться… но это была единственная вещь, касающаяся Бита, которая заставляла ее вздрогнуть. Остальные ее ассоциации с Битом лучше всего можно было бы описать как нечто волнующее, сказочное, причудливое и… сексуальное.

За все свои тридцать лет жизни она никогда не испытывала такого влечения, какое оно испытала к Биту Докинзу в шестнадцать лет, проведя в его присутствии всего пять минут. С тех пор ее гормоны предавались лени. Они годились для того, чтобы лежать в бассейне на надувном матрасе с бокалом «Май Тай», но не для соревнований в триатлоне. Все было в порядке, это все еще были хоть какие-то гормоны, но с такими сложно было соблазнительно расхаживать по жизни, словно по подиуму. Отсутствие романтических устремлений стало еще одной причиной, из-за которой у нее отсутствовала мотивация выходить на улицу и связываться с людьми. Ей некомфортно находиться в большой толпе, в которой кто-то мог бы проявить к ней интерес.

Требовалось что-то особенное, что могло заставить ее отложить «Май Тай» и сойти с этого плота, и до того самого момента никто не был способен воодушевить ее. Это же воспоминание четырнадцатилетней давности, правда? О боже… От этого у нее могла подняться температура. По крайней мере, когда-то так и было. Воспоминание о ее единственной встрече с Битом постепенно стиралось из памяти. Оно исчезало, к ее большому огорчению.

– Хорошо, – сказала Даниэль, рассматривая Мелоди с нескрываемым интересом. – Его имя определенно чем-то отзывается в тебе, не так ли?

Мелоди пыталась не запинаться в словах, но у нее ничего не вышло из-за того, что ее язык стал таким же ватным, как и ноги.