– Выхватил ваш пистолет?!
– Да, мэм. Выхватил. Я… ну… он действовал так… в общем, я не ожидал.
– А потом?
– Потом он взял сумку, в которой был пистолет Альфреда, и убежал.
Молчание.
– Значит, сейчас у него два пистолета?
– Мэм, по-моему, он не умеет с ними обращаться. Он сам назвал мой пистолет револьвером.
– Да, большое облегчение!
Виллем ничего не ответил.
Квинн уныло вздохнул и тихо проговорил в сторону, обращаясь к Менц:
– Я думал, они справятся…
– Мэм, ему просто повезло. Судя по его реакции, мы легко его возьмем, – говорил Виллем.
Она не ответила.
– Он даже сказал: «Прошу вас, не надо».
– «Прошу вас, не надо»?
– Да, мэм. И мы точно знаем, что в самолете его нет.
Менц обдумала полученные сведения. В комнате было очень тихо.
– Мэм! – звал голос по радио.
– Что?
– Что нам делать сейчас?
6
Иногда полезно пожурить подчиненных, показать свое недовольство – не ими самими, но их поступками.
Менц сердито выключила кнопку громкой связи и подошла к компьютеру.
– Все было у нас под контролем. Мы знали, где находится она, где находится он, куда он направляется, как он намерен туда попасть. Все было под контролем!
Голос ее разносился по комнате; она едва сдерживала гнев. Подчиненные поглядывали на нее украдкой.
– Из-за чего же мы утратили преимущество? Из-за недостатка информации! Из-за недостатка ума. Из-за недостаточной быстроты реакции – как здесь, так и там, в аэропорту! В результате мы оказались в невыгодном положении. Мы понятия не имеем, где он находится. Но мы хотя бы знаем, куда он направляется, и знаем, как можно быстрее туда попасть. Но этого недостаточно. Я хочу знать, кто такой Тобела Мпайипели, причем знать немедленно! Я хочу знать, почему Моника Клейнтьес обратилась к нему. И я хочу знать, где он сейчас. Я хочу знать, где диск с данными. Все! И мне наплевать, что вы должны сделать, чтобы добыть нужные сведения!
Она оглядела сотрудников, те опустили глаза в пол.
– Квинн, а те два придурка…
– Да, мэм?
– Пусть пишут рапорт. А когда напишут…
– Что, мэм?
– Пусть уходят. Они у нас больше не работают!
Она вышла из комнаты, жалея, что нельзя хлопнуть дверью. Прошла по коридору в свой кабинет – там как раз имелась дверь, которой можно было хлопнуть, – и бросилась в черное кожаное кресло.
Пусть дураки попотеют.
Пусть поймут, что, если не попотеешь как следует, Янина Менц выгонит и их. Потому что они, черт возьми, не имеют права на ошибку! Она обязана держать данное ей слово.
Директор уже все знал. Он сидел в кабинете в безупречной белоснежной рубашке и все знал, потому что слушал. Он слышал каждое слово, произнесенное в оперативном штабе – и, надо думать, все оценивал: и ее действия, и ее реакции, и ее стиль руководства.
Ей казалось, что прошла целая жизнь с их первой встречи, когда он спросил ее на собеседовании:
– Янина, вы-то сами этого хотите?
Тогда она ответила «да», потому что была белой женщиной, которая работала под руководством чернокожего мужчины, и возможностей у нее было не так много, несмотря на то что ее коэффициент IQ составлял 147, а в послужном списке не было ни одного промаха. Одни мелкие успехи. Подчеркнуть следует слово «мелкие», потому что она до сих пор не получила случая реализовать себя. И вот директор пригласил ее на обед в ресторан «Бухара» в торговом центре на Черч-стрит и изложил перед ней свое видение будущего:
– Янина, вице-президент хочет создать выдающуюся во всех отношениях разведывательную службу. Совершенно новую структуру, никак не связанную с прошлым. В следующем году вице-президент станет президентом. Ему известно, что он не обладает харизмой Нельсона Манделы – нашего Мадибы. Новому президенту предстоит тяжкий труд; придется преодолевать сопротивление на всех уровнях, бороться с подводными течениями как у нас в стране, так и за границей. Я получил карт-бланш, Янина. На создание новой структуры выделены значительные средства. Полагаю, что сегодня я вижу перед собой создательницу такой службы будущего. Вы талантливая, у вас выдающиеся умственные способности, за вами не тянется груз прошлых ошибок, вы законопослушны и трудолюбивы. Но вопрос состоит в другом: вы-то сами этого хотите?