Так вот приключилась с тем самым Ивановым история, как говорится, леденящая кровь. Прибыл в Карелию представитель малой народности в команде, состоявшей из одного человека – его самого, под руководством дородного усатого прапорщика. Как водится, приехал парень не в банный день, и экипировка нового бойца Российских вооружённых сил происходила в строго индивидуальном порядке. Получив положенные: форму, исподнее, сапоги да портянки, Айхан избавился от гражданского костюма, уехавшего почтой на «деревню дедушке Бэргену» в посёлок с таким названием, воспроизвести которое членораздельно не смог сам капитан Баранов, в своё время отслуживший на восточных рубежах нашей родины, и, казалось, бывший привычным ко всему….

Так вот на третьей неделе совместного несения «тягот и лишений» стал по казарме при приходе в неё Иванова распространяться термоядерный дух настолько немытого тела, что рядом спящие солдаты, как по команде, поворачивались во сне на другой бок. Народ в казарме попался спокойный и наблюдательный, не сразу стал закипать и принюхиваться, но источник запаха был вычислен достаточно быстро. Айхан в этой истории долго оставался в тени, по причине обитания парня на одной из двухъярусных кроватей в положении «поближе к богу». При этом многие заметили, что интенсивность аромата снижалась после похода в баню, что было логично – бельё выдавали всем свежее. Несколько сглаженный и перебиваемый запахом хозяйственного мыла, на третий день совместного пребывания запах снова начинал струиться сверху, сгущаясь с каждым днём, подобно сапожной ваксе. Самый зоркий и измученный ночной «газовой атакой» карел Санька (здоровенный, с блестящими на носу очками), после недолгого наблюдения выяснил причину такого странного феномена.

Айхан – радостно собираясь в ту самую армейскую баню, получая свежее бельё и портянки до самого процесса помывки за три недели так ни разу и не дошёл, ловко пропадая вначале водных процедур и появляясь, как заправский джинн, к моменту сдачи грязного белья. Посовещавшись с близлежащими к «ароматному» воину сослуживцами и получивши на данное действо милостивое разрешение командира взвода сержанта Зенченко, ребята во время очередного похода в баню отловили оленевода и помыли его, используя солдатский напор и мощь измученных запахом, молодых организмов.

Эффект оказался потрясающий! Раскрасневшийся в бане, низкорослый рядовой упал на вечерней поверке в обморок и был отнесен на одеяле в санчасть. Через пару дней лежания в госпитале Айхан Сэменчикуола Иванов получил диагноз, полностью перечеркнувший возможность продолжения карьеры по военной стезе. Звучал вердикт просто угрожающе – АЛЛЕРГИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ НА ВОДУ. С таковым потрясающим медицинским заключением через два месяца лежания в изолированном боксе, вчистую комиссованный, поехал товарищ Иванов в якутский посёлок с невыговариваемым названием, радовать своим появлением родных. Отбытие бойца моментально сказалось на уровне стрелковых показателей части. Стрелком рядовой Айхан был отменным.

Жизнь в казарме, проветриваемой днём и ночью, после отбытия сына гордого якутского народа быстро наладилась и превратилась в устраивающую всех. И до конца своей полуторогодичной службы больше не было у Серёжки таких ярких врезавшихся в память воспоминаний. Кормили, конечно, плохо и последние полтора месяца питался Серёня «святым духом», булками из «чайной», да подножным кормом – коего этой осенью на близлежащих сопках было, ну просто завались. Уехал домой не первой партией, но успел добраться до первого сентября, пропустив, правда, в этот год поступление в вожделенный ЛИИЖТ, или как он тогда уже именовался СПГУПС. Стал студентом на следующий. А, закончив, оттрубил выпускник на железной дороге пару лет и в связи с практически полным её развалом был прибран отцом в заметно развивающийся бизнес производства цемента.