Мне хочется одновременно смеяться и плакать.

– Ты не можешь помочь.

– Я могу помочь. Я же Эйден Паркер, забыла?

– Не в этот раз, Эйден.

Я смотрю прямо перед собой, потому что, если я переведу взгляд на Эйдена, мое сердце разобьется вдребезги. Ему не под силу изменить то, что произошло, как и то, через что я прошла. Все пригородные дома в моей памяти сливаются друг с другом в один обычный, ничем не приметный дом; каждый город, где я побывала за последний год, похож на другие. До сих пор ни в одном из них я не чувствовала себя дома. В Кинг-Сити все иначе лишь потому, что у меня есть Эйден и друзья.

Мы почти подъехали к дому. Пора бы уже выйти наружу и глотнуть свежего воздуха, пока я не разрыдалась.

– Могу, – настаивает Эйден. – Если бы ты только сказала…

– Ты не можешь помочь! – отрезаю я, тут же пожалев о своем тоне. – Прости, Эйден, но есть вещи, которые даже ты не можешь исправить.

– Ты сначала расскажи, а дальше разберемся, – шепчет он, касаясь моей руки большой ладонью.

Подъехав к дому, я глушу машину. Я поворачиваюсь к Эйдену, вижу его лицо, по-прежнему залитое светом верхних лампочек, которые еще предстоит погасить.

– Уже поздно. Ты устал. Давай отдохнем, а завтра я тебе все расскажу.

– Справедливое предложение. – Эйден кивает.

Я тихонько отпираю входную дверь, и мы без лишнего шума поднимаемся по лестнице. Я не планировала приводить Эйдена тайком, но лучше не будить маму. Я уверена, что она и без того насторожится, увидев утром машину Эйдена на подъездной дорожке. Но что она сделает? Перевезет меня в другой штат? Хотя подождите, она ведь уже это делает.

Эйден располагается в гостевой спальне, к которой примыкает ванная комната, а я тем временем отправляюсь на поиски сменной одежды. Вернувшись к двери, я вежливо стучу. Эйден молниеносно открывает.

– Я принесла тебе новую зубную щетку и паст… – Я замолкаю, таращась на Эйдена, который стоит в дверях в одних трусах.

Нет, это не сон. Эйден Паркер в моем доме… ночью… в одних боксерах.

Господи, пожалуйста, скажи мне, что у меня не течет слюна…

Резко подняв голову, я неловко протягиваю руку с зубной щеткой и пастой.

Боже, Амелия, неприлично же вот так глазеть!

– Благодарю, – весело произносит Эйден.

Черт возьми, он знает, какой он сексуальный, и наслаждается, мучая меня.

– Я не нашла, во что тебе переодеться… Если, конечно, ты не думаешь втиснуться в мою пижаму.

– Все нормально. Я посплю в боксерах.

– Но у меня есть твой свитер. Я забыла вернуть его после того вечера, когда нас заперли в школе, – смущенно признаюсь я.

Я ношу его дома в основном потому, что он большой, удобный и теплый. Но еще и потому, что он напоминает мне об Эйдене. И нет, я не маньяк.

Эйден смотрит на свитер в моей руке, но забирать его, похоже, не собирается.

– Оставь себе. Мне все равно жарко. Я горячий парень.

Да, черт возьми… Еще какой горячий.

– Точно?

Я не стану сопротивляться, потому что свитер и правда очень удобный.

– Точно. Спокойной ночи, Аме… Тея.

У меня перехватывает дыхание.

– Доброй ночи, Эйден.

Утром, сидя на кухне, я не завтракаю, а только разглядываю миску, выуживаю ложкой хлопья и без энтузиазма опускаю их обратно в молоко. Мои мысли заняты не едой, а тем, как рассказать Эйдену о своем прошлом. Что, если он посчитает меня трусихой, которая бежит прочь от трудностей и позволяет другим людям страдать? Что, если груз моего прошлого напугает его и он не захочет иметь со мной ничего общего? Я ума не приложу, как признаться Эйдену в том, что моя мать вынуждает меня уехать из Кинг-Сити. Как рассказать, что он, скорее всего, больше никогда меня не увидит и не услышит? У меня появится новое имя, а Амелия Коллинз перестанет существовать, как Хейли Джонсон и Изабелла Смит до нее. Исчезнув, Амелия –