– Руки вверх. – Стэнли махнул палкой.

Так он говорящий!

Я подняла руки и взгляд к потолку.

– Это так необходимо?

Стэнли провел детектором по обе стороны от моей груди, опустил его ниже, и тот зазвенел на уровне моего бедра.

– Давай сюда. – Линч протянул руку. – Телефоны запрещены.

– Да вы издеваетесь! Мне даже музыку слушать нельзя?

Пошли они к черту. Разговоры переоценены. Может, и хорошо, если я больше никогда не заговорю ни с отцом, ни с Дианой.

– Наушники и другие ценные вещи мы тоже заберем.

Я распутала наушники и уронила их на протянутую ладонь.

– Кровь и отпечатки пальцев тоже нужны?

Линч опустил плечи.

– До этого еще дойдет.

Я нахмурилась. Он ведь шутит, правда?

Директор Линч лишил меня тех вещей, которые помогали мне не сойти с ума, и я прошла через рамку – та не запищала. Мы с Линчем быстро прошли вниз по коридору по блестящим серо-белым мраморным полам.

Я успела немного оглядеться. Надо же, отделка настоящим деревом.

– С начала учебного года прошло две недели, так что вы уже отстаете. Я так понимаю, это ваш первый год в высшем учебном заведении? – спросил Линч, который уже успел меня сильно обогнать.

Линч был худым и выглядел хрупким. Я понадеялась, что если он повернется ко мне боком, то и вовсе исчезнет.

– Так и есть.

Линч замер, занеся ногу для шага, и я чуть в него не врезалась. Он развернулся, но не исчез, как я надеялась, а склонился надо мной, да так близко, что я увидела его кривые зубы.

– Здесь, в Долоре, мы пользуемся манерами.

Лицо его было белым, а глаза – корично-карими и пустыми. На щеках виднелись шрамы от прыщей.

– Да, сэр, – прошептала я, ухмыльнувшись.

Его пустой взгляд впился в меня, но я устояла. В течение девяти лет я каждый день видела такой же взгляд. Ничто меня не сломит.

Линч снова повернулся и продолжил путь по пустому коридору тем же быстрым шагом. Но на этот раз я не стала сокращать расстояния между нами.

Отделанные деревом стены увешаны портретами с такими же пустыми, как и у Линча, глазами, Каждый расположился в тусклой латунной раме. Казалось, что любой, кто пройдет по этому коридору, лишится души.

Мы завернули за угол и оказались в офисе, Линч кивнул, и я села. Всю стену за столом из вишневого дерева заполняли такие же полки. В стене рядом красовалось большое окно, закрытое плотной красной шторой. На столе у Линча лежала одинокая папка с моим именем – и больше ничего. Он опустился на кресло, подкатил его к столу и открыл папку.

– Первый год для вас обернется подготовкой к степени студента – в Штатах это тоже пригодится. Если добьетесь успехов в течение двух лет здесь, в Долоре, в учебе, у психолога и на групповой терапии – с учетом хорошего поведения, то выйдете отсюда с чистыми записями, – Линч достал сверху одну из бумаг и протянул мне. – Вот ваше расписание. Будете встречаться с доктором Конуэй дважды в неделю, а групповую терапию начнем на второй неделе, когда вы попривыкнете к тому, как тут все обустроено. А это наше руководство. Советую ознакомиться с нашим кодексом поведения, а также с указаниями насчет формы.

Он передал мне толстую книжицу и продолжил:

– Вопросы есть, мисс Джетт?

Я покачала головой, хотя на самом деле часть его речи пропустила мимо ушей.

– Что ж, хорошо. Стэнли проведет вас к кабинету медсестры, а потом покажет, где ваша комната. – Линч закрыл папку и убрал ее в ящик стола, пока в моей голове клубился туман. – Мисс Джетт, если пропустите встречу с доктором, то вас ждет одиночное заключение. Если из-за вас возникнут проблемы, то вас ждет одиночное заключение. Если вы…

Я картинно вздохнула.

– Я поняла. Одиночное заключение.