– У тебя есть деньги на произведение искусства от Фернандо Алонсо3?! Откуда?

– Мигелли Альфонсо! – крикнула консультант из дальнего угла торгового зала.

– Да хоть Пабло Пикассо4! – всплеснул руками Саймон. – Джен, это ведь правда серьёзная сумма, даже для меня. Вот, посмотри…

Он наклонился к нижней полке и ткнул пальцем в крохотные розовые детские часики, на циферблате которых во всю чёрно-белую морду улыбалась пухлая панда с блестящими стекляшками вместо глаз. Резиновый ремешок был настолько крохотным, что едва бы смог замкнуться на двух его пальцах.

– Всего пять баксов. А это? – он показал на часы «Такт». – В чём разница, если они одно и то же время показывают?

Дженни устало прорычала, закатила глаза и жестом заставила его замолчать.

– Девушка, можно вас? – она подозвала консультанта. – Давайте вот эти, альфонсовские.

Джен почесала Саймона ноготками по подбородку как кота.

– Разница в том, милый, что это мой тебе подарок, и тебе придётся его полюбить. А иначе я тебя прикончу.

Девушка-консультант звякнула ключами, извлекла стойку и сняла с застёжки ярлычок с ценником, не переставая нахваливать марку и предлагая ещё несколько вариантов, которые, по её словам, пусть и были «чуточку дороже», но, несомненно, обладали гораздо более выраженными качествами. Но ни Дженни, ни тем более Саймон, её не слушали. Дорфу по-прежнему не нравилось желание Джен так сильно на него потратиться, пусть и ради настолько хорошего подарка. Оно того не стоило.

Ремешок оказался довольно мягким и, несмотря на свою внушительность, часы ощущались достаточно лёгкими, а самое главное, не выглядели громоздкими, как глубиномер аквалангиста.

Пока Дженни оплачивала покупку, Саймон критически изучал своё отражение в установленном от пола до потолка зеркале, ловя себя на мысли, что пытается найти какой-то изъян то в часах, то в своей одежде, то в себе самом, лишь бы отказаться от покупки. К своему глубочайшему сожалению, он не находил ничего. Часы оказались превосходными. Всё-таки хорошо, что Джен вытащила его из кресла и заставила согласиться на подарок.

– Ну всё, полюбовался – и хватит, получишь их завтра, – она попыталась буквально сорвать часы с его запястья, но Саймон отдёрнул руку.

– Не-е-ет, дорогая, – протянул он, – теперь ты их снимешь только с мёртвой руки.

Дорф обнял её за талию и чмокнул в губы.

– Спасибо за часы, – сказал он. – А теперь пойдём купим сахара.

У него зазвонил мобильник.

– Джен, ты снова не взяла телефон? – спросил Саймон, глядя на дисплей.

– С чего ты взял? – вкинула бровь она, садясь в машину.

– Твоя мама звонит, – он показал ей экран.

– Не бери, – она выхватила трубку, сунула её в бардачок и захлопнула крышку.

– Не думаешь, что у них могло что-то случиться? – спросил Дорф, заводя двигатель.

Дженни в ответ лишь пожала плечами.

– Езжай домой, – сказала она.

Телефон никак не замолкал, но они ещё долго не обращали на него внимания. Наконец звонок прекратился.

– Смотри-ка, она совсем как твоя, – Саймон показал на билборд с рекламой антикварной выставки, на чёрном фоне которой в пятне света белела старинная колыбелька. Телефон зазвонил снова.

– Она так батарею разрядит… Дай его сюда, я сам отвечу.

Дженни его не услышала – смотрела в окно и думала о своём.

– Джен! – Саймон сжал её руку. Дженни дёрнулась от неожиданности и наконец взглянула на него. – Она просто хочет поговорить, ответь.

– Ладно, – Дженни достала мобильник, глубоко вдохнула и приняла вызов, пытаясь имитировать радостный голос. У неё это плохо получилось. – Да, мамуль? Слушай, я немного занята…