Решаю прогуляться по квартире и когда дверь оказывается открытой – выхожу. Новые обои в коридоре, кажется, старые мне нравились больше, хотя я и не могу их припомнить. Слева кухня и зал. Вроде бы зал был комнатой моих родителей, прежде чем они съехали, и я стал жить здесь один. Воспоминания на уровне едва уловимых ощущений, но уже лучше, чем ничего.

Прямо передо мной дверь в санузел, там сейчас умывается моя невольная подруга, а справа коридор изгибается, превращаясь в прихожую.

Слышу, как с кухни доносятся голоса, осторожно иду туда. Чувствую себя то ли вором, то ли незваным гостем, а еще боюсь, что меня увидят. Не знаю, что я скажу в таком случае.

– Картошку лень было доварить? Саму то не колышет, что на зубах хрустит? – смуглый мужчина лет сорок пять – пятьдесят, коренастый, но крепко сложенный, с почти лысой головой и легкой щетиной сидит в трусах за столом и ест суп. Рядом женщина в зеленом махровом халате, стоит ко мне спиной и что-то режет на столешнице.

– Что ты цепляешься-то с самого утра? – спокойно говорит она мужчине, не отрываясь от процесса. Он со звоном бросает ложку в тарелку.

– Одежду погладила?

– Да, вчера же еще.

Мужчина поднимается из-за стола и идет в мою сторону.

Прижимаюсь к стене, но он тоже не замечает меня и проходит мимо. Чувствую, как от него пахнет потом и сигаретами.

Кухня не вызывает у меня никаких чувств или мыслей, не могу понять отчего. Приближаюсь к женщине и осторожно заглядываю ей в лицо. Около сорока лет, застывшая гримаса раздражения и обиды. Похоже, у новых жителей моей квартиры не все гладко в отношениях. Впрочем, какое мне до этого дело? Мало ли в мире несчастливых семей.

Заглядываю в зал, там переодевается мужчина. Я с минуту осматриваюсь, но обстановка здесь также не вызывает у меня новых воспоминаний.

– Егор, ты нашел? – доносится с кухни.

– Нашел, – недовольно бурчит себе под нос мужчина, застегивая джинсы.

Прохожу в коридор и вижу, как из санузла вышла девушка. Как бы теперь узнать ее имя? Близкие люди часто не обращаются друг к другу по именам, предпочитая сразу переходить к сути вопросов. Впрочем, моя подруга, похоже, и не стремится разговаривать с родителями, она быстро заходит в комнату и захлопывает за собой дверь.

Отлично, и как мне теперь попасть обратно?

Жду несколько минут в коридоре, наконец дверь открывается.

Девушка стоит уже собранная, быстро же она. Черные лосины, голубой свитер и короткая джинсовая куртка. Сумочка на плече.

– Лина, ты есть собираешься? – доносится с кухни.

– Нет, мам, я побежала уже, – говорит девушка и направляется к выходу.

Так, ну с именем более-менее ясно. Не понятно только это сокращение от Алины или Полины? А может, так и зовут.

Возвращаюсь в свою комнату и вижу, что дневника на столе нет, зато вместо него теперь лежит ноутбук, которого раньше я не заметил. На полу он у нее что ли стоял?

После беглого осмотра нахожу на одной из книжных полок заветную бордовую обложку, решаю, что так будет даже проще – я возьмусь за две книги возле дневника и при помощи их перенесу его на стол.

Не тут-то было.

Пальцы проходят теперь и сквозь книги.

Пробую расшатать полку, чтобы с нее слетело все содержимое, уже догадываясь чем это кончится – пальцы вновь проходят насквозь.

Тогда пробую подвигать кресло – все получается, значит, дело в дневнике, а не в моих возможностях контактировать с окружением.

После еще нескольких безуспешных попыток добраться до заветной тетради, решаю, что все бессмысленно и надо ждать Лину.

Но как быть, если она не станет сегодня читать? Не писать же фломастером на зеркале, мол «не бойся меня, я самое дружелюбное привидение на свете». Эффект это вызовет ровно обратный желаемому.