Желание завопить от восторга было почти нестерпимым. Но я сдержалась. Мысли о Ребекке укрепили мою волю. Поэтому я просто кивнула:

– Это было бы чудесно.

– В таком случае ты со своей стороны тоже должна постараться, – сказала мамаша Снэгсби. – Сегодня можешь отдохнуть, но впредь ты будешь участвовать в наших визитах и не жаловаться. И не станешь больше отлынивать от уборки. Пока мы с Эзрой навещаем миссис Квилп, можешь поправить здоровье, вычистив зал для прощаний сверху донизу.

– Но ведь в моем состоянии, наверное, куда полезнее было бы полежать в постели и поесть пышек, правда? – с надеждой сказала я. – Или вы могли бы нарисовать мой портрет, ведь рисовали же вы Гретель…

Мамаша Снэгсби выхватила из рук миссис Диккенс швабру и сунула её мне.

– Уборка! – рявкнула она.

– Куда это ты собралась, деточка?

– По важному делу, – отвечала я уже на пороге. – Ужасно важному.

Домработница смотрела на меня, не скрывая тревоги:

– Но ты обещала своей маме привести в порядок зал.

– Не бойтесь, миссис Диккенс. Они проторчат у одра бедной миссис Квилп всё утро, так что, когда я вернусь, у меня будет ещё уйма времени на уборку. – Я кивком показала на портрет на стене: – Интересно, а Гретель много делала по дому? До того как уехала в Париж, конечно.

Словно туча набежала на солнце. Домработница потемнела лицом, вскочила и принялась полировать дверную ручку.

– Мисс Гретель всегда была чем-то занята, то одно, то другое… – пробормотала она. И махнула рукой в сторону улицы, откуда доносился шум голосов и скрип колёс. – Тебе лучше поспешить, деточка.

Я шагнула за порог, и тут в небе прогремел первый гром.

– Надо бы нам с вами объявить забастовку, миссис Диккенс. Пусть мамаша Снэгсби попробует готовить и стирать сама. Уверена, ей понравится.

– Ты не поверишь, но когда-то твоя матушка была завзятой поварихой. По крайней мере, мне так кажется.

– Мамаша Снэгсби готовила еду?! Быть такого не может!

Миссис Диккенс кивнула:

– У неё есть книга семейных рецептов. Она бережёт её как зеницу ока, повсюду носит с собой, никогда не расстаётся.

– Но почему?

– Наверное, эти рецепты для неё много значат.

– А на что похожи её семейные блюда? Интересно, они вкусные?

– А вот это-то и загадка, – призналась миссис Диккенс. – Сколько я здесь работаю, ни разу не видела, чтобы миссис Снэгсби готовила что-то по рецепту из этой книги.

Я ничего не понимала. Как нечестно со стороны миссис Диккенс сеять в моей душе всякие подозрения!

– Зачем же тогда она всё время носит её с собой, клуша вы этакая?!

– Я и сама хотела бы это знать, – со смешком сказала миссис Диккенс.

И она выпроводила меня из дома, бормоча, что цыплята к обеду сами себя не ощиплют.

Я поспешно зашагала по Теккерей-стрит, и мысли о загадочной кулинарной книге мамаши Снэгсби вылетели у меня из головы. Меня занимало только одно – страх за Ребекку, которую преследуют коварные затворщики в каком-то белом лесу.

Я хорошо знала, как работает алмаз Тик-так. Он показывает, что было, что есть и что будет. Лиловое платье означало, что события, которые открыл мне камень, происходили тем вечером, когда был бал в честь дня рождения Матильды. И мне было достоверно известно, что никакие затворщики не гонялись за Ребеккой по лесу до той минуты, когда она надела ожерелье и покинула наш мир.

Это могло значить только одно: то, что я видела, произошло уже после того, как Ребекка застегнула на своей шее замочек ожерелья. А значит, зловещий лес находится где-то в мире под названием Проспа. Но мисс Фрост сказала, что в Проспу перенеслась лишь душа Ребекки. И что моя подруга умерла. Я ведь сама видела, как от тела Ребекки осталась лишь пустая оболочка. Однако в моём видении она была вполне жива и здорова.