– Федя, Ци – это жизненная энергия, да?

– Абсолютно верно. То есть она жива. Но он убежден, что связи с этим миром, с вибрациями планеты, у нее нет. Понял?

– Нет конечно.

– Объясняю на примере. Компьютер работает, но выхода в онлайн у него нет. Вроде бы она жива, но как будто в далеком космосе. Говорит, впервые с таким сталкивается. Я им дал вещи и фото двух других. Результат абсолютно идентичный. Один говорит, что они в могиле, другой – что живые, но не на земле.

– Федь, и как нам эта мистика поможет?

– Не знаю… Мне размышлять помогает.

– Могут твои хлопцы ошибаться?

– А как же… Конечно, могут.

– Ну, Федя, давай развивать.

– Развивай. Ты же у нас мент.

– Сыщик, – поправил его Васютин. – Картина такая. Пропадают граждане, которые не должны пропадать. Очень положительные, без дерьма в биографиях и головах. Семейные, то есть нагруженные социальными обязательствами и человеческими привязанностями. Граждане отборные, а не кто попало. То, что все они в момент исчезновения были не за рулем, хотя тачки имеют, говорит об отборе. Иначе бы они метили место исчезновения брошенной машиной. А кто-то этого не хочет.

– И среди них нет силовиков. Пока, во всяком случае, не было, – встрял хиппи.

– Да, Федя. И это тоже. Или этот «кто-то» не любит мундиры, или совпадение. Если исключить совпадение, то это еще одно доказательство отбора. Итак, сам механизм. Есть вероятность, что пропавшие видят какой-то объект, который не видят другие. Некий фантом, так? Так. Муляж чего-то обыденного, но с какой-то притягательной особенностью. Они вступают в контакт, и с ними что-то происходит в чисто физическом смысле. В наших координатах от них ничего не остается, даже одежды или вещей.

– Ну, или мы не можем их найти, – задумчиво добавил Малаев.

– Ну, или так. И как тебе картинка? – ехидно спросил Васютин и отвернулся к экрану.

– Для меня, товарищ подполковник, очевидно то, что все это – результат осознанных, разумных, спланированных действий, – невозмутимо ответил Малаев. – Ты, Кирилл Андреевич, очень правильно заметил, что те, кто пропадает, в нормальных условиях пропадать не должны.

– Хочешь сказать, что это делается для привлечения внимания? – с произнес Кирилл.

– Для скорейшего привлечения внимания. И еще для того, чтобы сразу была видна сверхъестественность всего этого. Если бы маргиналы пропадали – тысяча реальных объяснений бы нашлась. А так – необъяснимо, мистика. Я уж про полное отсутствие следов и не говорю. Нам, товарищ подполковник, силу демонстрируют.

– Допустим. А цель? Кто-то понтануться хочет?

– Цель есть. Должна быть. Кирюха, а ты в инопланетян веришь?

– Не-а. Только в МКС. А в конторе верят?

– Да черт их знает…

– Ну что, Федя. Мы прогрессируем.

– Ты прогрессируешь. Я, товарищ милиционер, знал, что здесь замешан иной разум, еще когда мы на баскетбол ходили.

– И что с того? Пока мы цель и механизм не объясним, это все схоластика и самолюбование, друг мой.

Несколько минут они сидели молча, погруженные в свои мысли, не замечая американских подростков, которые отчаянно ломали дешевую комедию. Первым очнулся Васютин.

– Коллега, вам не кажется, что фильм – редкое дерьмо?

– Да, дерьмо. Так и планировалось. Если б мы с тобой на «Белое солнце пустыни» пошли, ты бы за Сухова переживал – думал бы через раз.

– Где теперь?

– Бассейн, Кирилл Андреевич. Очень уж любопытно на вас, коллега, в резиновой шапочке посмотреть.

Васютин вышел из кинотеатра первым. Федя – через десять минут. Лил мерзкий апрельский дождь, быстро превративший весну в осень. Юркнув в машину, Кирилл отправился по разным незначительным делам, которые накопились за прошедшую неделю. Настроение было паршивое, ведь он отчетливо понимал, что сможет вернуть своей клиентке мужа и дочь, только если произойдет невероятное чудо, к которому он не будет иметь ни малейшего отношения. Ощущение беспомощности усугублялось чувством ответственности перед Марией и Матвеевым. Вместе они образовывали отвратительную парочку, способную растоптать любые позитивные чувства. Да еще этот дождь, будь он неладен!