В те минуты я была похожа на осуждённого, которому только что был вынесен и зачитан смертельный приговор.

Я уже не могла сдерживать свои слёзы, которые текли по щекам, по лицу, капали на письмо и на руки, державшие его. Я чувствовала уже влажность своей одежды, которая впитывала в себя эти потоки слёз. Я не думала, что так много слёз пролью по утраченной любви, но это было только начало моих страданий…

Я плакала, плакала и плакала. Помню до сих пор, как я повторяла одну и ту же фразу: "Почему?… Почему?… Почему?" Иногда эта фраза сменялась другим вопросом: "За что?… За что?… За что?" Ни на тот, ни на другой вопрос я не находила ответа.

Я проплакала весь вечер и ночь. Так, не раздеваясь, только сняв с себя верхнюю одежду, я лежала на кровати в течение 2-х суток, поджав под себя озябшие ноги и свернувшись в положении человеческого зародыша. Мне не хотелось ни есть, ни пить, ни двигаться, ни шевелиться…

Я потеряла ощущение во времени и в пространстве.

Я не различала, когда наступало утро, когда наступал день, а когда вечер. Тогда на дворе стояли морозные и пасмурные дни, и тусклый утренний свет ничем не отличался от вечернего. Только ночь я угадывала по безголосой, почти могильной, тишине в нашем коридоре. Я больше не рыдала, а только беззвучно плакала, потому что не было сил, и только повторяла один и тот же вопрос: "Почему?"

Я худела и таяла с каждым днём. Если говорят, что человеческий организм на 80% состоит из воды, то содержащаяся в моём организме вода медленно выходила из меня вместе с потоком проливаемых слёз. За ту неделю я похудела на 4 кг.

На 3-и сутки я попыталась встать с кровати. Оказалось, что я не могу стоять – ноги подкашивались и не слушались меня. Чтобы не упасть, я взялась руками за тумбочку, стоящую между двумя кроватями, над которой висело на стене наше общее комнатное зеркало. То, что я увидела в зеркале, ужаснуло меня – было какое-то инстинктивное желание обернуться назад и посмотреть, кто стоит за моей спиной, и чьё лицо отражается в зеркале… но я тут же поняла, в комнате никого нет кроме меня, и то существо, чьё лицо отразилось в зеркале, это я.

То, что я увидела, трудно было назвать лицом. Это была опухшая масса человеческого лица, где вместо глазниц находились красные, воспаленные и опухшие участки лица, сквозь которые просматривались человеческие глаза. Такого мне не доводилось видеть даже в фильмах ужаса. Тут в моей голове на секунду появилась спасительная мысль, а вдруг это какая-то ошибка с письмом – это письмо писал не Ален, и вдруг он приедет ко мне… что тогда? Какое чудовище он увидит!

К сожалению, эта надежда продержалась в моём сознании недолго. Я понимала, что это не какой-нибудь розыгрыш или чья-либо жестокая шутка, а реальная действительность, с которой мне придётся смириться и дальше жить. Боже! Как я ошибалась!

А зачем жить?

Эта мысль, как током, пронзила меня.

Рано или поздно, в силу безысходных жизненных обстоятельств, люди иногда приходят к мысли о самоубийстве.

Тогда мне было ТАК плохо и тяжело, что легче и проще уйти из жизни, чем продолжать жить, когда смысл жизни потерян. Эта мысль о самоубийстве всё отчётливее и отчётливее в моём сознании приобретала свою реальную форму осуществления. Я стала думать, как легче и безболезненно уйти из жизни.

Я тогда побывала мысленно в "шкуре" самоубийцы. Я поняла, ЧТО движет его к такому поступку, и сейчас прихожу к выводу – было бы меньше случаев самоубийства, если бы в тот тяжёлый момент рядом с такими людьми, отчаявшимися в жизни и готовыми свершить суицид, был кто-то рядом из близких людей.