В течение всего полёта Алёна, как могла, успокаивала меня, приводила мне различные причины и версии того, почему Ален не приехал меня проводить. Одна из них оказалась верной – он просто опоздал, .и мы не дождались его всего на 20 минут. Всё происшедшее выглядело, как плохое предзнаменование.

ГЛАВА 6. ПОСЛЕДНИЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ КАНИКУЛЫ СОЧИ

Лететь в самолёте пришлось недолго – всего 45 минут. Радость от встречи в аэропорту с отцом, которого я не видела почти полгода с конца августа прошлого года, когда я с ним прощалась в том же зале ожидания адлерского аэропорта, куда мы с Алёной прилетели, только на некоторое время отвлекла от тревожных и мрачных мыслей об Алене.

Тогда я жила во 2-й семье моего отца. Наши родители, хоть и любили друг друга, но довольно часто ссорились из-за ревности друг к другу и по пустякам. Такое положение вещей в семье не замедлило сказаться на их браке – он вскоре затрещал по швам и распался, когда мне было 12 лет, а старшему брату Валентину – 16 лет. Около 2-х лет мы с ним жили у нашей тёти Маруси в станице Вознесенской на Кубани, там же с ним ходили в школу.

Когда наши родители развелись, каждый из них пошёл своим путём, и к нашему с братом сожалению их пути в будущем уже не соприкасались и не пересекались. Мама так и не вышла больше замуж, а отец во 2-й раз женился на своей коллеге Елене, когда мне исполнилось 14 лет, и взял меня к себе во 2-ю семью. Со временем его жену Елену я стала называть «мамой».

В день моего прилёта как всегда родители приготовили праздничный ужин по случаю приезда на каникулы любимой дочери в отчий дом. Как обычно в таких случаях, мать приготовила шашлыки из свинины и испекла свои "фирменные" пирожки с картошкой. Она выпекала их не в газовой духовке, а прямо в огромной бабушкиной сковородке в большом количестве кипящего подсолнечного масла, которое, как всегда, "шипело" и разлеталось во все стороны, пачкая цветные занавески и тюль, а также белую кафельную плитку на стене.

В те годы, как и в последующие ещё лет 25, все нормальные продукты представляли собой «жуткий» дефицит. Однако на нашем столе чего только не было – и «Советское Шампанское», и импортные банки с маринованными огурчиками- корнишонами и другими овощами, консервированные фрукты из Болгарии и Венгрии, зелёный горошек, растворимый кофе, сырокопченая колбаска, сервелат. Всё это появилось на нашем столе только благодаря продуктовым «заказам», которые получал мой папа, как участник Великой Отечественной войны.

Радость от встречи с близкими мне людьми стала постепенно затихать, и на смену ей пришли тоска и печаль. Когда я сидела со своими родными и разговаривала о своей учёбе, о получении диплома, о распределении после окончания университета и о дальнейших жизненных перспективах, я ещё держала себя в руках и старалась ни о чём не думать, разве что о том, о чём непосредственно шла речь. Но стоило нам разойтись по разным комнатам с родителями, и мне остаться одной наедине со своими тревожными мыслями, тут же я дала волю своим слезам в первый раз со дня знакомства с Аленом.

Я успокаивала себя тем, что ничего страшного в том нет, что Ален не приехал меня провожать, как мы договаривались – мог же он, действительно, опоздать, какие сделала свои осторожные предположения моя подруга Алёна.

Но мои душа и сердце были не на месте. Я ни в чём не находила покоя, не было никакой радости от долгожданных каникул, от гуляний по улицам родного города, по Курортному проспекту, по Платановой аллее, по центральной части Сочи, от встреч со своими друзьями и некоторыми одноклассниками, которые тоже приехали на студенческие каникулы из других городов Союза.