– …

– Зая, ты грустный потому, что ты уезжаешь, а я остаюсь?

– …

– Но, зая, у нас же есть план! Ты поедешь, очень хорошо поработаешь, заработаешь много-много денежек и приедешь!

– …

– Зая! Это ведь хороший план!

– Да блин, я же тебя почти не знаю!

Ножки стула проскрежетали по каменному полу. Макар слегка повернулся и скосил глаза в сторону парочки. Парень вынул из кармана брюк смятые купюры, бросил на стол пару бумажек – его пушистые рыжие ресницы подрагивали над пунцовыми от гнева или загара щеками, – развернулся и стремительным шагом вышел. Девица тронула ноготками деньги, оглянулась на зал, быстрым движением убрала их в свою сумочку. Пошлепала надутыми губами, смазала их блеском, еще раз пошлепала. Потянулась к бутылке в ведерке – долила в бокал просекко. Откинулась на спинку стула, томно покачивая ногой.

– Шею свернешь. – Джина уже сидела за столиком Макара и двигала в его сторону блюдце с печеньем. – Пробуй. Очередной эксперимент.

– Привет, дорогая. Как ты?

– Привет. Работаем без праздников и выходных…

– Попроси ребят проследить за этой девицей – велик шанс, что она сбежит, не расплатившись, а парень деньги перед уходом оставил.

– Да мы всегда за такими смотрим, не переживай. Пробуй печенье.

– М-м-м… – Макар изобразил дикий восторг, подняв брови и округлив глаза. Но вот брови дрогнули, глаза увеличились, уголки губ опустились вниз. – Боже, Джина, что там?

– Не понравилось? Вот и мне тоже не понравилось. Хотела убедиться, что это точно фиаско.

– Значит, персонал бережешь от своих опытов, а меня не жалко?

– Ага. – Джина смеется и протягивает салфетку. – Да выплюнь, не страдай. Как Ларка?

– Злющая была с утра, а так хорошо. Мы же переночевали впервые в доме на взморье. – Макар вытирает губы, отпивает глоточек кофе, осторожно берет печеньице, подозрительно нюхает его: – Что за ингредиент?

– Не скажу. Расскажи лучше, как вас принял дом Карлы?

– О, а ты знаешь… знала ее?

– А кто ее не знает? Та еще заноза. Хорошо, что она приехала на остров в уже довольно пожилом возрасте, а то устроила бы государственный переворот. Ты видел хоть один дом у береговой линии на вашей стороне острова?

– Не думал об этом. Нет, наверное.

– Природоохранная зона, с аргументацией о непрочности скального массива. Так она привезла с материка независимую комиссию из горного института, доказала, что через ее участок проходит ребро базальтовой плиты, и отсудила право на строительство.

– Упс, а мы ведь строиться собирались… – У Макара вытянулось и побледнело лицо.

– С этим всё в порядке – с участка запрет снят. Ты должен был об этом знать.

– Земля не моя. Мой только дом и небольшая прилегающая территория. Я же не финансовый магнат, так… Людовик выкупил землю.

– Это хороший расклад. Людовик заинтересован оставить землю нетронутой – соседей у вас не будет.

– Послушай, прошу, не говори Ларке плохое про хозяйку дома? Ей и так то слышится, то видится… А мне нравится это место.

– Я про Карлу плохого ничего не скажу – дама с характером была, уважаю таких. Пирог возьмешь?

– Даже два – к Прокопию забегу, проведаю.

Прокопий снова жил в своем доме. Старый, одинокий, но никем не покинутый. Ворота к его дому никогда не бывали заперты – вся улица бдила за своим почетным стариком. «Эгей, Прокопий!» – заглядывал по пути каждый сосед. «Не дождетесь…» – бурчал дед и чем-нибудь показательно гремел. Его участок открывал парад улицы нарядных домиков над набережной. Плети любимой дедом малиновой бугенвиллеи беспорядочно свисали со стены – надо бы подвязать.

Прокопий Макару не очень обрадовался:

– И суток не прошло, а ты уже опять здесь! Заняться нечем? И пирог мне не нужен – Стефания весь холодильник съестным забила. Да еще и звонит три раза в день: выпил ли я свои таблетки? Никакой жизни! Уйду я от вас! Держите меня за старого маразматика! И смотри, сколько клубники пропадает на грядке, собери для своих.