Лариса полностью подключилась к мальчикам и занятиям, которые отвлекали их от постоянного нахождения в воде. Без конца дергала Макара – иди туда, сделай это… А Маша вытянулась на покрывале, прикрыла глаза; сквозь прищуренные веки наблюдала за троицей и траекторией взглядов Макара. Интересно же, что за фрукт ее свёкор.

Казалось, в моменты покоя, оставленные ему дорогой супругой, Макар всеми мыслями устремлялся к глянцевым перекатам сине-зеленого тела моря, к пенной взвеси взбитого прибоем песка, визгу счастливых детишек. И Маша готова была разделить с ним эту пасторальную картину, но взгляд ее упорно спотыкался о вишни неестественно маленьких сосков на идеальных куполах деревянно-неподвижной груди под тонкой тканью купальника. Соски принадлежали девушке, покинувшей пределы статистической молодости, с балетным изящным профилем, с низко стянутыми темными волосами, с идеальным телом, любящим грамотный спорт. Однако тренированное совершенство покрывал совершенный же, гладкий слой предательского пергамента. Он был тонок и мелко складывался в движении, напоминая о времени, которое течет и просьб не слышит. Рядом с ней лежала Машина ровесница, удлиненное каре которой свисало мокрыми, солеными прядями. Веснушки на кукольном носике, обнаженная, очень среднестатистическая, живая, подвижная грудка и модно-выразительная, очерченная стрингами средняя часть над длинными, стройными ногами. Ладная любительница подвижных игр. Третьим в этой компании был седовласый, представительный, крупный мужчина под семьдесят. Маша невольно сравнила его с Макаром, который был явно моложе и более атлетично сложен, правда, слегка скругленные вовнутрь плечи делали его сухую фигуру несколько зажатой, чуть робкой на фоне изобильной во всех отношениях Ларисы.

Троица лежала молча, застыв в одной позе, как ящерицы на разогретых камнях. Но вот мужчина встал, не глядя протянул руку в сторону блондинки. Та поднялась без промедления, вложила наманикюренные пальчики в его ладонь, и они медленно, рядышком, равнодушные к резкой смене температур, вошли в воду и поплыли одинаковым брассом.

Брюнетка порылась в необъятной плетеной сумке, вынула айфон в красном чехле, полистала без эмоций. Изогнулась, скрутив тело жгутом, сняла прибой и синь поверх коричневых своих ягодиц. Легла ровно. Просматривала ленту, улыбалась, ухмылялась, пряла пальчиками песчинки.

Двое вернулись. Брюнетка молча протянула им запотевшие бутылочки воды. Умеренно отпили и побросали бутылки в сумку. Взяли книги, легли на животы. Массивные золотые часы сверкнули на запястьях.

– Маша, ты не сгоришь там? Может, окунешься?

Высокий голос Ларисы разделил пространство маленького пляжа на две части. Маша посмотрела на свои бледные ноги с почти прозрачными отросшими волосками, проследила, не смотрят ли на нее эти трое, и, зарывая ступни поглубже в песок, подошла к воде. Вода была ледяная, но Маша не могла позволить этим людям увидеть, как страдает ее чувствительное тельце. Уверенно шагнула и проплыла несколько метров, высоко задрав нос над мелкими волнами. Когда она вышла из воды, мужчина спал, положив книгу себе на лицо, а его взаимодополняющие девушки наконец повернули друг к другу головы и тихо переговаривались. Маше казалось, что они, несомненно, обсуждают ее отсутствующий маникюр, немодный купальник и неспортивное телосложение. Она тоже может быть красивой и вообще… Немного хотелось плакать.

– Макар! – громко, наотмашь, позвала мужа Лариса.

Макар продолжал резать саженками синий лоскут моря где-то вдалеке, а вот второй мужчина, на пляже, не смог не отреагировать на крик – проснулся, сел рывком.