Даже запах внутри напоминал, скорее, храм после торжественной литургии, а не подпольный колбасный цех, на пол которого, кроме всего прочего, вылили ещё и ведро формалина.

– Симпатичное заведение, – похвалил Кондаков. – Вот бы тут местечко заранее заказать. Да, наверное, простым людям такая лепота не по карману.

– Вам, Пётр Фомич, рано об этом думать. Вы ещё на свадьбе у моего сына кадриль спляшете. – Людочка вновь потрогала свой живот, что у неё уже становилось дурной привычкой.

– Кадриль, скажешь тоже… – проворчал Кондаков. – Я, если до свадьбы твоего сына доживу, рок-н-ролл отчебучу. – Он затрясся, словно собираясь упасть в обморок.

– Верю, верю! – спохватилась Людочка. – Только здесь его демонстрировать не стоит. Пол скользкий.

– Зато всё необходимое на месте – и гробы и трупорезы.

В небольшой прозекторской, обставленной, словно парикмахерский салон высшего класса, их уже ожидал судебный медик (по терминологии Кондакова – «трупорез»), загодя вызванный Горемыкиным, умевшим предусмотреть всё, даже свой собственный отъезд в Непал, как известно, не имеющий соглашения о выдаче преступников ни с одной другой страной мира.

Из холодильника прикатили длинный хромированный ящик, похожий на реквизит фокусника. От него ощутимо тянуло прохладой. В ящике, надо полагать, и хранился загадочный труп.

Вышколенные служители открыли ящик, выложили тело, завёрнутое в плёнку, на специальный стол и тут же удалились.

– Бутылку коньяка мне будете должны, – сказал медэксперт.

– За что? – не преминул поинтересоваться Кондаков.

– За конфиденциальность. Без постановления следователя работаю. Под одно честное слово.

– Ладно, сделаем, – пообещал Кондаков, впрочем, без особого энтузиазма. – Ты какой любишь?

– Любой, но чтоб не дешевле пятисот рублей за бутылку.

Кондаков ничего на это не ответил, а стал загибать пальцы на правой руке, пересчитывая, наверное, собственную зарплату в коньячных бутылках. Медэксперт, неторопливо выкладывавший свои страшные инструменты на приставной столик, поинтересовался:

– Сразу вскрывать будем или вы сначала посмотреть его хотите?

– Вскрывай, братец, вскрывай, – сказал Кондаков, глядя прямо перед собой.

– Да-да, – подтвердила Людочка. – Мы вам верим.

– Как угодно.

Зашуршал разворачиваемый пластик, и прозектор, которому на своём веку приходилось вспарывать и киноактрис, и банкиров, и членов политбюро, скучным голосом произнёс:

– На экспертизе представлен труп мужчины средних лет с явными признаками окоченения. Одна из частей тела, а именно голова, отсутствует. Других видимых повреждений на теле не имеется, – он закряхтел, ворочая мертвеца. – Следов гниения и трупных пятен не обнаружено. Каких-либо особых примет тоже… Ну, приступим с божьей помощью.

Лязгнул металл, что-то неприятно затрещало, будто у пиджака отпарывали подкладку, а потом жутко хрустнула перерубаемая кость. Людочка вздрогнула. Кондаков почесался.

– Я, если вы заметили, без ассистента вкалываю, – сказал медэксперт. – Ваш начальник попросил, чтоб лишних глаз не было. Дело, говорит, чересчур деликатное… Помог бы кто-нибудь из вас.

– Это мы запросто, – кивнул Кондаков. – Я пока за коньяком схожу, а девушка поможет.

– Предатель! – прошипела ему в спину Людочка, но с места не сдвинулась.

Минут десять спустя эксперт окончательно потерял терпение.

– Ну хоть кто-нибудь мне, в конце концов, пособит! – воскликнул он, орудуя огромным инструментом, похожим на сапёрные ножницы. – По крайней мере, за ноги его подержите.

– Да-да, сейчас. – Людочка вцепилась в скамью, на которой сидела, словно в борт спасательной шлюпки. – Скажите, а как вы эту профессию выбрали? По призванию или случайно?