– У вас очень сильные боли, да? – спросила акушерка.

Я кивнула.

– Доктор подойдет с минуты на минуту…

– С ребенком все в порядке?

– Да, я уверена, что все…

Новая безумная схватка. Я громко вскрикнула, потом собралась, спросила:

– Нельзя ли сделать обезболивание?

– Пока вас не осмотрел доктор…

– Пожалуйста…

Она погладила меня по плечу:

– Сейчас что-нибудь придумаем.

Но прошло не меньше десяти минут, пока она вернулась с санитаром. К этому времени у меня было темно в глазах. Боль была такая, что я признала бы себя виновной в совершении любых злодеяний, от Французской революции до глобального потепления, лишь бы от нее избавиться.

– Где вы были? – громко и сипло вопросила я.

– Потерпите, пожалуйста. Там еще три роженицы в очереди на ультразвук.

– Не хочу я ультразвук. Я хочу обезболивание.

Но меня все-таки повезли в кабинет УЗИ, намазали живот гелем и положили на кожу два плоских щупа. В комнату вошел полный мужчина в белой куртке. Под ней были клетчатая рубашка фирмы «Вайелла» и плетеный галстук. На ногах красовались зеленые резиновые сапоги. Убрать форменную куртку – и перед вами типичный помещик. Если не считать того, что сапоги этого эсквайра были забрызганы кровью.

– Я мистер Керр, – отрывисто сообщил он. – Замещаю сегодня мистера Хьюза. Небольшие неприятности у нас, так?

На этом месте его неожиданно прервала ассистентка, проводившая исследование. Она произнесла фразу, которую любому из нас меньше всего хотелось бы услышать в подобной ситуации: «Мне кажется, сэр, вам нужно на это взглянуть».

Мистер Керр посмотрел на экран, глаза у него непроизвольно расширились, потом он повернулся и начал готовить какие-то инструменты. Он торопливо переговаривался с сестрой – к своему ужасу, я различила слова: «Приготовьте детский респиратор».

– Что происходит? – спросила я.

Мистер Керр подошел ко мне:

– Я должен вас осмотреть. Может быть не очень приятно.

Он засунул в меня пальцы, надавливал, ощупывал. Я уже собиралась приступить к нему с расспросами о том, что же он там нашел, как началась новая схватка, от которой я закричала.

– Анестезиолога уже вызвали, – доложил мистер Керр. – Нам придется сделать вам экстренное кесарево сечение.

Прежде чем я успела отреагировать, он пояснил, что, как показал ультразвук, пуповина обмотала шею младенца.

– Ребенок умрет? – перебила я.

– На мониторе мы наблюдаем хорошее сердцебиение. Но надо пошевеливаться, пока…

Он не закончил фразу, потому что двери растворились и появились два санитара с каталками. Одну из них подкатили прямо ко мне. Следом вошла индианка в белом халате и тоже устремилась к моей кровати:

– Я доктор Чатерджи, анестезиолог. Расслабьтесь немного.

Ватным тампоном она протерла мне левую руку выше локтя.

– Сейчас сделаем укол, – говорила она, вводя иглу мне в руку, – а теперь начинайте считать от десяти до одного.

Я послушно забормотала: «Десять, девять, восемь…»

После чего мир померк.

Это так странно – искусственно выключиться из жизни на какое-то время. Это не сон, ты даже не можешь отследить течение времени. Просто выпадаешь в никуда, и никакие мысли, страхи, боль не способны вторгнуться в твою душу. Сон проницаем, его легко нарушить, а здесь все находится под строгим контролем химических веществ. И это – учитывая целый час непрерывных мучений – меня вполне устраивало.

Пока я не проснулась.

Мне потребовалось время, чтобы понять, где я, поскольку первым, что я увидела, были мерцающие светящиеся трубки, висящие прямо надо мной. Я с трудом разлепила глаза, все растекалось и плыло. Голова была как в тумане, все звуки были приглушенными, доносились как будто сквозь вату – мне стало не по себе. Это было страшновато, к тому же я не сразу смогла сообразить, что же, черт возьми, происходит. Постепенно кусочки головоломки складывались в картинку: больница, палата, кровать, болит голова, болит все тело, ребенок…