– Что нос повесил, соко? – Риггер подошёл к столу и уселся на дюрасталевый стул с мягким сиденьем. – Нехера было лезть, куда не надо. Лучше бы возил куда-нибудь на Иттрис-III или Церу пряности или оружие… нет, на Церу оружие нельзя возить, потому что планета поделена между одиннадцатью враждующими между собой государствами и высокотехнологичное оружие в руках одного или нескольких из них вполне способно опустошить Церу. Но, собственно, это меня сейчас не интересует. А интересует меня вот что – что содержится на втором диске, который ты пытался прочитать и с какого боку тут Гания приплетена?

– Гания тут совершенно ни при чём, – глухо отозвался Туки. – Просто человек – или инопланетянин, шиист его разберёт, кто он такой – назначил мне встречу именно на Гании, в космопорту Эль-Алауи. Со мной…

– Так. Стоп. Давай по порядку. Ты даже не можешь сказать, кто тебя нанял?

– Ну да. А что вас так удивляет? Тип, закутанный в какой-то плащ с капюшоном, так что хрен разберёшь, кто он. Говорил на галапиджине, но с каким-то странным акцентом. Не негуманоид, это точно. Ростом с вас, две руки, две ноги, руки вроде как пятипалые. Именно он вышел со мной на связь, когда я находился… мм… по делам на Ригли. Предложил хорошие деньги…

– На Ригли? И что ты там делал?

– О, всё совершенно законно. Я просто выполнял контракт с одной из ксиллианских компаний…

– Промышленный шпионаж? – Риггер усмехнулся. – Понятно. Что за компания? Откуда?

– С Ксиллы. Занимается производством электроники.

– Ксилла? Где это?

– Небесная Река.

– Ясно. И именно на Ригли этот тип предложил тебе работу?

– Да. Я не знаю, как он на меня вышел. Может, кто порекомендовал. Словом, он связался со мной по кодированному субканалу и предложил работу, которую вы так бесцеремонно завалили на корню…

– А вот это уже моя работа, Туки – такие сделки предотвращать. Что было потом?

– Потом я отправился на Ганию, где этот господин встретился со мной лично. Он передал мне карточку Банка Правления, которую вы изволили изъять на Серрино, и сказал, что Флай должен будет передать мне два диска. На одном, собственно, содержатся чертежи наших дальнобойных лазеров…

– Наших дальнобойных лазеров! – передразнил его дарханец. – Ну и сука же ты, Туки! И ты ещё смеешь произносить это слово? Да для таких, как ты, нет никаких «наших», есть только звон монет в кошельке. Ты и мать родную продать готов за десять тысяч солов!

Последнее было намеренным оскорблением – именно оскорблением, ибо для кжева мать – это святое. Сказать такое уроженцу Кзиннеттавы – значит, приобрести на свою голову проблемы.

Туки поднял голову и с ненавистью поглядел на «безпола».

– Скажи ты мне такое на Кзиннеттаве, я тебя просто прибил бы, и не поглядел бы, что «безпол», – процедил кжев.

– Но мы не на Кзиннеттаве, Туки, и я что-то сильно сомневаюсь, что твои сородичи были бы в восторге от твоего преступления. Я прав? Слушай, а может, передать тебя в руки властей твоей планеты? Как думаешь?

Туки побледнел, насколько это было возможно при его смуглой коже. Если Полиция Безопасности решит передать его властям Кзиннеттавы – это расстрел, без вариантов. Кжевы очень ценили своё положение в иерархии Директората и любое преступление, направленное против Правления, жестоко пресекалось Службой Безопасности Директории Кзиннеттавы.

– Но ведь моё правонарушение совершено не против Директории…

– Преступление, Туки, не правонарушение. Правонарушение – это громко орать матом на центральной площади Шэддока или ссать в салоне космолайнера линии Хаббард – Каладан – Заратустра. А то, что совершил ты – преступление, причём весьма серьёзное. Тебе светит пожизненная каторга на Крематориуме, хотя, может, ты знаешь планету получше?